– Не спишь, княже? Мы люди боярина Ряполовского. Деревня наша неподалеку. Сей часец мы туда и двинемся. А там уже тя ждет боярин с братьями Семеном и Димитрием.
Говоривший взял у кого-то тулуп, накинул на княжича, и они тронулись.
Ехали всю ночь по тряской дороге. Иван плакал без слез, плакал беззвучно. Окровавленный отец виделся, звериный крик его слышался. Княжич понимал, заговорщики люто казнили великого князя. И за главных у них Шемяка и можаец. Иван задумывался, куда увезли отца? А может, они уже убили его, как собирались убить и Ивана.
На рассвете въехали в село. Миновали несколько изб и в боярском дворе, где кучковались оружные вилами и топорами мужики, телега остановилась у высокого бревенчатого дома.
Княжича провели в малую палату, где за столом плечо к плечу сидели братья Ряполовские, крупные, бородатые. Увидев княжича, старший Иван сказал:
– Шемякино зло, но мы от великого князя московского не отречемся и тя, княжич, в обиду не дадим. Муром-городок нас укроет, и бояре московские не все Шемяку признают.
– Ты на нас полагайся, княжич, – поддержали брата Семен и Димитрий. – Даст Бог, одолеем мы этого Шемяку со товарищи, какие злодейство учинили.
Старший Ряполовский сказал стоявшему у двери мужику:
– Накорми, Авдей, княжича, да пущай его бабы попарят. А завтра в Муром выедем. Да еще накажи, Авдей, всем моим людям с нами следовать. И приоружно, чтоб наскоки сторонников Шемяки отражать.
В Москву въехали веселой толпой, с криками:
– Отчего колокол молчит?
– Где первосвятитель с духовенством?
– Люд, не вижу люда!
Горланили окружавшие Шемяку его сторонники, бояре с оружной дворней.
По улицам Белого города шлялись любопытные, ожидавшие прихода Шемяки, кое-кто из москвичей выбрался на дорогу.
Из дворни боярской, что с Шемякой ехали, крики:
– Раздайсь!
– Сторонись!
Шемяка на коне вполоборота сидит, подбоченившись. У боярина Старкова спросил:
– Чать не рады моему появлению? А ведь я Дмитрий, ноне великий князь московский, меня чтить надобно.
Старков усмехнулся:
– Ты великий князь и те с Кремля зачинать надобно. Оттуда дух смертный разит.
– Очистим, очистим, боярин. А перво-наперво вдовствующую великую княгиню Софью Витовтовну сослать. И княгиню, жену Васьки Марью Ярославну со щенками выкинуть с дворцовых покоев. Вот ты, Старков, со своими холопами и займись этим. Да немедля. Покуда я в соборе Благовещенском постою, моим именем, именем великого князя московского в ссылку их, в Углич. Чтоб духом Васькиным не пахло.
Крикнул Старков холопам, и те поскакали за боярином.
К Шемяке подъехал боярин Сидор, тощий как жердь старик, с белой лопатистой бородой. Просипел: