Князь головой повертел.
– Чего не видел, того не видел.
– То-то! По всей тверской земле нет таких псарен, каких князь Александр держал. Да и в московском уделе не водится.
Неожиданно Михайло, мальчонка, за третье лето поворотило, голос подал:
– Когда я буду сидеть на тверском великом столе, тебя, Ермолай, ловчим возьму.
Усмехнулся князь Борис:
– Когда ты, сыне, на тверском уделе усядешься, дед Ермолай перед Господом ответ держать будет. А тя, Миша, иные заботы одолевать станут. Эвон, они, те напасти, на землю русскую со всех сторон прут.
– В трудную годину человек на Господа уповает, – сказал ловчий и усмехнулся, а князь Борис с княжичем в хоромы направились. Михайло спросил:
– Что за напасти, отец, ты о них молвил?
Князь Борис руку с головы сына убрал, сказал:
– Напасти, как и лихо, иные известны, а иные, каких и не ждешь, исподволь бьют.
– А известны какие?
Остановился князь Борис, на сына поглядел. Подумал, ему род князей тверских продолжить, напасти отметать. А вслух сказал:
– Напасти, спрашиваешь? Напасти известны. Ордынцы, сын, первое зло, первое лихо, второе, а может ныне и главное, Литва Великая, она как паук сети на Русь набросила и продолжает плести.
– А еще есть ли какое лихо? – княжич поднял на отца глаза.
– Лихо, сыне, в нас самих, в князьях. Мы ношу нашу, княжескую, порознь норовим тащить, не сообща. Согласия меж нами нет. А то еще хуже, беде соседа радуемся. Подчас сами того не замечаем, как в злобствованиях губим себя… – Чуть помедлив, проговорил: – Да что себя, Русь губим. – И подтолкнул княжича. – Однако пошли, сыне. Там матушка ждет, к вечерней трапезе пора. А с заботами, какие перед тобой с летами встанут, ты справишься, сыне. Одолеешь их.
* * *
В Вильно, в замке великого князя Витовта горят огни и музыка гремит. Гости именитые, паны вельможные, шляхта польская съехались почтить жену Витовта, великую княгиню Анну.
Просторный зал освещен факелами. Гости лихо отплясывают краковяк и мазурку. Витовт вспотел, утирается большим мягким платком, говорит маршалку, молодому Радзивиллу:
– Посмотри на великую княгиню, она прелестна своей молодостью. И ее красота неотразима. Но она верна мне, я верю ей. Она славянка и умеет любить.
– Известно ли великому князю литовскому, как тверской князь побил легионеров Струся?
Витовт буркнул:
– Поделом побили тверичи Струся. Пусть знает ротмистр, прежде чем лезть в чужой огород, надобно высмотреть, а не подстерегает ли сторож?
Витовт заглянул в глаза Радзивиллу:
– Струсь мыслит, я в защиту его выступлю? Ошибается. У меня тверские князья и сам Борис в кармане сидят.