Однажды вспомнил о нем великий князь московский Василий. Не явился боярин на Думу, князю и донесли: покинул Всеволжский Москву, в Звенигород перебрался. Удивился Василий, однако вспомнил, как обидел боярина обещанием своим.
Но вскоре забылось все, а тут ко всему свадьбу сыграли, на княжне Марье Ярославне женился великий князь московский Василий Васильевич.
Однако рана сердечная дает знать боярину Всеволжскому. Посмотрит на Алену, сердце кровью обольется. Хорошеет его дочь, но пустоцветом распускается. Нет у нее любви, и кому она нужна теперь, молвой людской ославленная?
Как бы дорого дал ныне боярин, коли б вернуть те дни, когда обещал он поспособствовать князю Василию сохранить место великого князя московского. Ему, боярину Всеволжскому, там у хана встать бы на сторону Юрия, князя звенигородского.
Ан нет, и кому ноне пожаловаться?..
* * *
От яма к яму>32, ордынцами установленными, бездорожьем, усыпанном первой порошей, гнал коня оружничий тверского князя Бориса Александровича. Вез Гавря грамоту рязанского князя Ивана в Тверь. Писал князь Иван Борису ответно, что рад бы заодно навсегда с Тверью стоять, да Москва к Рязани ближе и уж издавна, еще со времен Калиты, Коломну рязанскую отхватила.
И ко всему, коли ордынцы набегут на Русь, то первыми копыта их коней застучат по рязанской земле…
Гавря с князем Иваном согласен. Зимой Русь от ордынцев не ждет набегов. Зимой Дикая степь покоится под снегом и от бескормицы, падежа коней, от морозов и метелей ордынцы не воинственные…
Зимой в степи уныло. Голодные волки подходят к становищам, воют тоскливо, скот режут и почти не боятся человека.
Скачет Гавря, пластается конь в беге и мысли у оружничего тоже скачут. О чем он только не передумал в дальней дороге, но чаще всего о Нюшке. Прикроет глаза – и вот она, рядом.
Но отчего на душе у него тревожно? Откуда она, эта тревога? Неужли нежданный приезд в Тверь молодого кашинского князя Андрея, родственника князя Бориса.
Вечером в трапезной увидела Нюшка красивого Андрея, сказала Гавре:
– Поглянь, экой статный и пригожий князь. Вот за ним побежала бы без оглядки…
Сказала и того не заметила, какую рану нанесла Гавре. С той поры и задумывается он над ее словами.
Ко всему, не женат кашинский князь… Стороной миновал оружничий Москву, не свернул и к Звенигороду, спешил в Тверь…
Гнал коня Гавря, о Нюшке думал, а в то время кашинский удельный князь, покидая Тверь, увозил с собой Нюшку. Князь Борис только и спросил ее:
– По своей ли охоте отъезжаешь?
Кивнула Нюшка: по своей, дескать. А боярин Семен укорил: