— Капитан! — окликнул один из гвардейцев, остановившись возле тела и удивленно глядя на него. — Я никогда не видел таких людей! Взгляните на цвет его кожи, на его волосы: он не из наших земель!
Несчастный колдерский раб лежал на спине, как будто спал. Кожа его тела, полностью обнаженного, если не считать узкой полоски вокруг бедер, была красновато-коричневого цвета, волосы очень курчавыми. Ясно было, что колдеры расставляли свои сети на людей в самых далеких районах.
Не зная почему, Саймон пошел к концу гавани. Либо Горм был воздвигнут над огромной естественной пещерой, либо захватчики вырыли ее для своих целей, о которых Саймон мог только догадываться. Неужели это тайный док колдерского флота?
— Капитан! — Второй солдат шел немного впереди, не интересуясь телами. Он стоял на конце каменного мостика и манил Саймона.
Вода заволновалась, на мостик набежали волны, заставляя троих людей отступить. Даже в ограниченном свете было видно, как что-то поднимается к поверхности.
— Ложись! — приказал Саймон. У них не было времени вернуться к лифту; оставалось надежда спрятаться среди тел.
Они лежали рядом; Саймон подложил руку под голову и подготовил самострел. Из воды показался большой корпус, с него стекала вода. Виден был заостренный нос и такая же корма. Догадка Саймона оказалась верной: один из колдерских кораблей возвращался в гавань.
Саймон подумал: так ли громко звучит его дыхание, как и у лежащего рядом гвардейца. Они одеты; острый взгляд сможет различить блеск их кольчуг, а какое-нибудь колдерское оружие пригвоздит к месту прежде, чем они смогут пошевелиться.
Но корабль, поднявшись на поверхность, больше не двигался; он покачивался на волнах, как будто был так же мертв, как и тела рабов на берегу. Саймон следил за ним, когда лежавший рядом гвардеец что-то прошептал и тронул его за руку.
Саймона не нужно было предупреждать. Он тоже заметил волнение в воде. Волны прибили второй корабль к причалу. Ясно было, что он никак не управляется. Не в силах поверить, что корабли лишены экипажа, гвардейцы оставались в укрытии. Только когда поднялся третий корабль, а первые два продолжали беспомощно биться о причал, Саймон признал очевидное и встал на ноги. Корабли не управлялись. Два из них только что с грохотом столкнулись.
Ничто не открывалось на их палубах, не было никаких признаков присутствия экипажей или пассажиров. Гавань свидетельствовала, однако, о другом. Все в ней говорило о торопливой погрузке, о подготовке к нападению или отступлению с Горма. Но если бы целью было нападение, разве были бы убиты рабы?