В коридоре вспыхнул свет. И показался весьма целеустремленный, в костюме с галстуком, паренек. С нацеленным на меня «узи».
Следом возник другой. Затем появилась прислуга, а после – заспанные Барбара с Ниной, зябко кутавшиеся в халаты.
Я, как мог, объяснил им причины произошедшего несчастья, то и дело выковыривая из шевелюры ошметки разного рода хрусталя.
– Хорошо, что ты не порезался, – сказала Барбара. – Но как это объяснить Генри… Он будет страшно расстроен…
Тут, приглядевшись, я понял, что целехоньким не остался ни один коллекционный клоун. Только фигура азиатского божка с надменной мордой, покоящаяся на полу вместе с перевернутым троном. Этот языческий истукан наверняка олицетворял силы зла.
А Нина внезапно зашлась в неуемном хохоте, глядя на мою жалкую физиономию.
– Полагаю, ты внесешь немалое разнообразие в нашу жизнь! – посулила она, обращаясь к угрюмому сообществу домочадцев. Рассыпанная в прах коллекция интересовала ее, чувствовалось, не больше, чем свалка битых порожних бутылок. – Кстати, – заметила ядовито, – эти трусы тебе идут, мама была права. – И, данной репликой завершив свою миссию свидетеля моего позора, удалилась.
Барбара, растерянно потирая виски кончиками пальцев, распорядилась оставить развал до утра таким, каков он есть, и отправилась спать, весьма удрученная, полагаю, будущим объяснением с мужем.
Я же смыл под душем стеклянную пыль, осевшую на теле, и залез под одеяло, погрузившись в беспокойный сон.
Уже засыпая, подумал: а чтобы родиться мне здесь, жить в таком доме, принимая его, как естественную данность, ездить на красивых машинах, не заботиться о куске хлеба, путешествовать по всяким лас-вегасам, как к себе на дачу… И иметь такую вот маму, не обремененную никаким бытом, а лишь заботами о том, как бы сладкую жизнь детей сделать густым медом…
Нет, каждому своя роль. Кому в рубище, кому в смокинге. Кому заглавная, кому в массовке.
А под утро приснилась Нина. Сон был восхитителен, но последствия его двусмысленны. И когда, печально вздыхая, я выбирался из-под одеяла, то услышал из-за двери торжественное и грозное:
– Приехал мистер Уитни! Он просит вас подняться к нему!
Мне подумалось о том, что если какая-нибудь неприятность может произойти, то она, как правило, обязательно случается. И если могут случиться несколько неприятностей, они происходят в самой неблагоприятной последовательности. И вообще нет такой плохой ситуации, которая не могла бы стать еще хуже.
Я поспешил в душ, а затем надел чистое белье, как моряк перед страшным сражением.