Ее слова не шли у меня из головы. Только когда перрон уже пропал из глаз, мой взгляд упал на белый конверт, который я держала в руке. В подобных конвертах выдают отпечатанные фотографии.
– Разрешите пройти, – сказала за моей спиной молодая женщина.
– Да, конечно. – Я подхватила свой баул, который перегораживал проход из тамбура в вагон, и вслед за женщиной стала протискиваться между рядами сидений. Перед первым же свободным местом, которое мне попалось, я остановилась и стала запихивать баул на полку над сиденьем, причем за мной наблюдали по меньшей мере десятеро мужчин, которые не очень-то спешили прийти на помощь. Иногда кажется, что эмансипация – не такое уж и благо.
Наконец я уселась, шмыгнула носом и некоторое время смотрела в окно, погрузившись в свои мысли. Вот я и возвращаюсь в Берлин… Я вспоминала мою комнату, Еву и университет. Я знала там каждую мелочь, помнила, где какая стоит лампа и в каком углу лежат мои книжки. И все же мне казалось, что я там чужая.
Через полчаса я достала из сумочки MP3-плеер. В наушниках запел Вилле Вало и его группа HIM. Я вздохнула. На Вилле Вало всегда можно положиться. Стоит послушать его песни – и понимаешь, что по крайней мере у одного человека в этом мире депресняк похлеще, чем у тебя.
Заиграла вторая песня. «Девять преступлений» Дэмьена Райса. Я откинулась назад, закрыла глаза и поплыла по волнам музыки. Только когда поезд, проходя поворот, слегка затрясся, я вновь открыла их. Мой взгляд упал на конверт, лежавший у меня на коленях. Нетрудно догадаться, что за фотографии внутри. Я долго смотрела на него. Потом снова взглянула в окно. Но краем глаза все равно видела конверт – словно пятно на радужной оболочке. Еще несколько сотен метров – и я все же взяла его в руки.
Вытряхнув стопку снимков, я разложила их на коленях. На первом же фото – мое собственное лицо. Я сидела в столовой и невидящим взглядом смотрела в пространство. Очевидно, я даже не заметила, что меня фотографируют. Интересно, я весь вечер просидела с таким унылым и отсутствующим видом? Неудивительно, что Алена заподозрила неладное.
Я вгляделась в фотографию и обнаружила, что позади меня, чуть в стороне подпирает стену Элиас. Сердце забилось быстрее. Смогу ли я когда-нибудь увидеть его – и не испытать прилива любви?
Его взгляд был устремлен на меня, на мою спину, и выражал нечто такое, от чего у меня потеплело на душе. Под его глазами залегли тени, которых я не заметила в те мимолетные мгновения рождественского вечера, когда отваживалась посмотреть ему в лицо. В уголках глаз собрались маленькие морщинки – а ведь у него всегда была такая гладкая кожа… Казалось, он ужасно устал – не меньше, чем устала я за последние два месяца.