– Но почему я чувствую себя так, будто предаю ее?
– Я понимаю твои чувства. Очень хорошо понимаю. Конечно, я сужу со своей колокольни, но мне кажется, тебе не стоит себя винить. Джессике нужна помощь, – сказала я. – Причем такая, какой вы оказать не можете. Да и откуда вам взять необходимые навыки? Речь ведь не о бытовых неприятностях, а о серьезных психических проблемах. На то и существуют специалисты. Всегда важно отдавать себе отчет в том, где твои возможности заканчиваются. Поэтому лучше предоставить заботу о Джессике людям, которые умеют работать с подобными случаями.
Элиас тяжело вздохнул и помолчал немного.
– Разумеется, ты права, – наконец признал он. – Но это так… – Он не договорил и пожал плечами.
– Все равно чувствуешь себя виноватым, да?
Он молча кивнул.
Под одеялом я обхватила руками щиколотки.
– Так выходит, никто из вас так и не поговорил с Джессикой?
– Почему же. В конце концов мать уговорила Софи поговорить с Ивонн. Не знаю, сколько она там пробыла, но мне показалось, что целую вечность. Вернувшись, она сказала, что Джессика не хочет нас видеть, так как ей стыдно и она боится, что мы сердимся на нее. Тогда я, не раздумывая, направился к ней в палату. Уму непостижимо, почему она несет такую чушь. Речь ведь о ней, а не о нас. У нее проблем по горло, и ни о чем другом ей, собственно, сейчас и не надо думать.
– Она тебя выставила?
– Нет. Все остальные тоже зашли, и вместе мы хотя бы смогли убедить ее, что никто на нее не сердится. Но вся эта ситуация ей, конечно, неприятна. Попытку самоубийства она обсуждать не хочет ни в какую. Большую часть времени мы просто сидели вокруг ее постели и молчали.
Элиас очень старался рассказывать сухо и по делу, но если вслушаться, можно было уловить, как подрагивает его голос.
– Когда ее… переведут? – спросила я.
– Завтра утром, – ответил он. – По крайней мере так сказал психолог.
– Ты и с психологом успел поговорить?
– На бегу. Он хочет завтра в десять утра встретиться со мной и Ивонн. С ее родителями он сегодня уже беседовал, но проку от них немного. Они живут слишком далеко и не так уж много знают о проблемах дочери в последние годы. У Джессики с ними натянутые отношения.
Завтра в десять утра? Я тут же посмотрела на будильник. Уже 23:58. Элиас и прошлую ночь почти не спал и, судя по его виду, отчаянно нуждался в отдыхе.
Он потер лицо руками и запустил пальцы в волосы.
– Но я здесь не за этим, Эмили, – сказал он и взглянул мне прямо в глаза.
Мой пульс участился, ладони взмокли. Мне стало страшно. Очень страшно.