– Ну как? Нашла Еву? – спросил он. Его попытки сдержать улыбку были совершенно напрасны.
– Очень остроумно, герр Шварц, до ужаса остроумно!
Нахмурившись, я скрестила руки на груди.
– Прости, дорогая, – сказал он с видом виноватого щенка. Очень виноватого щенка! – Но что мне оставалось делать? Ты бы никогда не позволила мне за тебя заплатить.
– Да, потому что мне это неприятно.
– Ну, это и не должно быть приятно. Может, примешь это как маленькую любезность с моей стороны и прекратишь сверлить меня таким мрачным взглядом?
Я издала целую гамму звуков, обозначавших недовольство.
– Пожалуйста.
Как он на меня смотрел…
Я вздохнула. Честно говоря, это было с его стороны ужасно мило.
– Но ты больше никогда не будешь так делать, – грозно сказала я.
Он улыбнулся:
– Обещаю.
– Ну вот и славно. – Я пожала плечами. – В таком случае – спасибо, что заплатил за меня, хоть и против моей воли.
– Всегда рад, дорогая. Хочешь чего-нибудь выпить?
Я покачала головой.
– А перекусить?
Я снова отказалась.
– Как ты скромна, – умилился он.
Или настолько счастлива, что просто ничего не хочу.
В следующее мгновение земля задрожала под ногами. Группа начала играть и сразу вдарила по ушам «Параноиком» «Блэк саббат». Элиас вопросительно кивнул на сцену, я кивнула в ответ. Вслед за ним я стала пробираться вперед: чем ближе к сцене мы подходили, тем гуще становилась толпа. Я огляделась в поисках места, где у нас был бы шанс не оказаться расплющенными, и нашла – возле самой сцены. Элиас, похоже, понял мою мысль и пропустил меня вперед. И тут я почувствовала, как его рука легла мне на спину. Это был ничего не значащий жест – просто чтобы мы не потеряли друг друга в сутолоке, – и тем не менее по всему моему телу побежали мурашки. Прокладывая себе путь среди зрителей, я едва осознавала, что делаю – все внимание было сосредоточено на тепле, которое источала его ладонь.
Кавер-группа была… Ну, кавер-группа как кавер-группа.
Ничего особенного. Они очень старались, исполнители жгли от души, но не все им удавалось. Я поневоле усмехалась всякий раз, когда они фальшивили, потому что Элиас в такие моменты морщился, словно фальшивая нота причиняла ему физическую боль. У музыкантов ведь куда более тонкий слух, чем у всех остальных.
Зато подборка песен была очень даже ничего. Спектр оказался весьма широкий: от классиков до современной рок-музыки. Вот, например, теперь играли песню Игги Попа «Пассажир».
Разговаривать во время концерта у нас с Элиасом не очень получалось – все наши беседы сводились к отдельным выкрикам. Краем глаза я видела, что он то и дело посматривает в мою сторону. Когда я делала то же самое и наши взгляды встречались, он каждый раз улыбался мне.