Прежде, чем я продолжу эту главу, я должна была бы перед вами извиниться для того, чтобы избегнуть упрёка в беспорядочном, хаотичном изложении моей истории, и за то, что вольно перемещаю свою историю во времени, позволяя себе описать кое-что, произошедшее со мной после того, прежде чем я прибыла со своим развращённым монахом-сладострастником к мадам Томас. Но вреда от этого немного, и давайте заставим каноника войти, в то время как наша добрая и дородная женщина занимается тем, что фарширует яблоками гуся, которым она хочет его угостить. Условимся, что я по прежнему считаю этого, как впоследствии выяснилось, большого плута, моим спасителем. Когда этот крепко сложенный, лёгкий в движении священник, с ярко рыжей бородой, живыми и пронизывающими глазами, полными огня, золотистые искры из которых заставляли чувствовать приятный зуд внизу живота, тот самый зуд, который невозможно погасить и утешить пальчиками рук.
Мадам Томас прекрасно знала моего нового друга. Она, похоже, была в курсе всех печальных приключений каноника. Бойкий священник не ограничивал своих талантов единственной профессией сборщика пожертвований. Он решил, что недостаточно быть полезным обществу службой в монастыре, и поставил на службу людей свои познания в сексе. Никто не знал, как ему удавалось подготовить свои приятные встречи, преодолевать священные препятствия, избегать бдительность епископального Аргуса, этого многоглазого великана и неусыпного стража, обманывать ревнивых мужей, эмансипировать молодых воспитанниц, и освобождать робких горлиц от тиранической империи отца и матери. Одним словом, брат Алексис был королём сводников, и следовательно, пользовался большим авторитетом среди сильных мира сего.
После обмена вежливостями с той и с другой стороны, мадам Томас оставила нас наедине и отправилась готовить в печи главное блюдо нашего пира. Едва она спустилась на этаж ниже, как монах, без церемоний, впился мне в губы своим жадным ртом и повалил на кровать.
Внезапно мной овладело желание посмотреть на свету его биту, которой от собирался меня пронзить. Может это и странная потребность-рассмотреть его имущество, спрятанное под платьем, но это любопытство заставило меня оказать ему сопротивление, которое, казалось, ещё больше распалило его, поэтому как только он буквально завалил меня на двуспальное ложе, то тут же задрал свою рясу выше своих бёдер, и выстрелил из больших трусов ужасно красивый, жирный, великолепный кусок плоти, грандиозное творение, скорее сделанное, чтобы меблировать королевские брюки, а не отвратительную и грязную ширинку каноника ордена святого Франциска. Ах! Мадам Томас, как и многие другие женщины хотели бы оказаться на вашем месте, чтобы иметь возможность подсмотреть за подобной сценой любви и насладиться таким великолепным экземпляром мужской плоти!