артдивизионами высоко, у самых облаков, летали самолеты «Фокке-Вульф», какие с высоты корректировали огонь.
Все опять смешалось, спуталось в водовороте огня и дыма, снарядных разрывов. Несмотря на то, что воины, едва приподняв голову, обреченно падали в смерть, все батареи ответили на сокрушительный огонь. Началась нескончаемая дуэль пушек с танками. Свист снарядов объял, заполнил всю землю. Вспышки от выстрелов бесконечно загорались и гасли кострами, словно на поле сражения шел диковинный танец света и тьмы.
Орудие Михаила Ершова разило танки метко, удачливо. Фашисты ее отметили, стали окружать. Снаряды рвались у орудия все щедрее, воины только успевали прятаться за шит от летящих осколков. Но вот у пушки с оглушительным воем разорвался снаряд. Фонтан из огня и земли взметнулся в небо! Ощущение такое, обвалилась каменная гора! И камни разрушительным половодьем понеслись на пушку, сшибая в гибель, в излом, ее и героев-воинов.
Орудие ушло в молчание!
Над окопом взлетел траур!
Спустя время, тяжело приподнялся Ершов, выполз из могильного холма. Кровь текла по его лицу, скапывала на грудь, на гимнастерку. Отплевывая землю, превозмогая боль, тихо спросил:
─ Живые есть?
Прихрамывая, тоже крепясь от боли, подошел и встал у орудия Башкин.
─ Все? ─ сурово спросил командир.
Воин не ответил. Они оба, как сговорились, в мгновение посмотрели на наводчика. Павел Куликов лежал неподвижно, сгорбившись, руки распахнуты, словно хотел на прощание обнять и поцеловать русскую землю. Лежал в крови, какая перемешалась с землею. Смотреть было страшно.
Близко донесся грохот битвы. Ершов как ожил, опомнился. Тихо спросил:
─ Как пушка, Александр?
─ Жива! Щит разбит, броня треснула.
─ Садись в кресло наводчика!
Башкин быстро открыл затвор, загнал снаряд в казенник. И в перекрестье прицела стал рассматривать поле сражения.
Михаил Ершов, еще в трауре, тоже стал его вдумчиво рассматривать в бинокль:
─ Бери танк, что выскочил на взгорье! Сам отдается! За Родину, за Сталина! Огонь!
Выстрел не получился. Снаряд пролетел мимо.
Командир орудия взбеленился:
─ Куда к дьяволу стреляешь? ─ он сам внес поправку в прицел, пока Башкин засылал тяжелый снаряд в казенник пушки. ─ Смири волнение! В сталь обратись! В снаряд, какой посылаешь в танк!
Успокоившись, артиллерист Башкин подкрутил панораму к цели, нажал на спуск. Резкий грохот сотряс воздух. Орудие дернулось, полыхнув ослепительным пламенем, и снаряд точно ударил по черной башне танка, с которого торопливо, в панике стали спрыгивать немецкие автоматчики.
─ Быть тебе командиром батареи! ─ возликовал Ершов, довольно рассматривая в бинокль поле сражения. Увидев, как из лощины цепью вывалилась пехота, нетерпеливо подал команду: ─ Заряжай осколочными! Огонь! Огонь! ─ вновь и вновь приказывал он.