Отвечая в письме Жуковскому, что «Кинжал» – он не про то, как хорошо и здорово убивать всяческих тиранов ножами, Пушкин прекрасно знал, что и это письмо будет внимательно прочитано политическим сыском империи.
Писал-то из ссылки в Михайловском. Про то, что стихотворение, в котором человек, зарезавший по политическим мотивам другого человека, – это «юный праведник», оно совершенно безгрешно. Как и юный праведник, зарезавший неправедника на глазах дочери неправедника в неправедном доме за неправедные мысли. Безгрешно, праведно, и всё. Какие могут быть вопросы?
Так вот ловко Александр Сергеевич водил за нос силы правопорядка империи. Годами.
И полемизировал годами с Карамзиным, с которым был в некоторой ссоре по поводу того, что Карамзин назвал Пушкина клеветником, а Пушкин предположил, что Карамзин выступает за рабство.
Потом полемика закончилась. Александр Сергеевич был человеком лёгкого нрава и посвятил Карамзину своего «Бориса Годунова», отосланного на чтение и получение замечаний Николаю I.
Естественно, что имя юродивого (Николка) было выбрано Пушкиным совершенно случайно («Николку дети обижают»). По лёгкости нрава, поэтическому простодушию и отсутствию мстительности.
Отправляя на «утверждение» императору «Бориса Годунова», Пушкин имя юродивого не меняет. Юродивого он любит, считает своим альтер эго.
А имя юродивого Николка, после доверительной беседы с императором Николаем, которого добрые приятели Александра Сергеевича хотели непременно убить, Пушкин просто оставил. Хотя совершенно спокойно мог дать юродивому своему альтер эго другое имя. Тимошка, например. Но оставил Николку.
Юродивый – альтер эго Александра Сергеевича и тёзка императора, единственный вразумительный голос народа в трагедии, ведущий с Борисом Годуновым диалог, вошёл в нашу литературу с ножиком, которым зарезали царевича Дмитрия.
Николай Павлович «был очарован слогом» трагедии. Но, по размышлении, он (через доверенных лиц из Третьего отделения) решил всё же изъять всю сцену с блаженным Николкой, царём Иродом, мальчишками, зарезанным царевичем, копеечкой, обидой и Богородицей.
Наверное, смутился из-за того, что юродивый Николка, которого Пушкин считал своим альтер эго и святым, такой мстительный и просит кого-то зарезать, пусть и в обличительном экстазе. Сам-то Николай начал царствовать, казнив всего пятерых, от сочувствия к планам которых Пушкин так удачно открестился, хоть те и были ему не совсем чужие люди.
Ругать Пушкина в комментариях не надо. Надо просто понять, что именно после таких писем и посвящений Карамзин пригрозил, что в случае отмены в России цензуры уедет вместе с семьёй в Стамбул к туркам навсегда.