– Чему быть, того не миновать, – отозвался хоперец. – Гляди, какое звездное нонче небо! В сентябре звезд более всего. А не знаещь, почему? Они как вроде вишни, под осень созревают и прибавляются. Должно, ученые в такой загадке понимают. Ты как думаешь?
– А по-моему, их всегда одинаково, – рассудил Леонтий.
– А давай, братка, я песню заиграю! Чтой-то на душе мятежно…
Николай крякнул, смахнул растопыренными пальцами со лба свисающий чуб и завел, мягко выговаривая каждое словечко:
Ой да, не раз, не два мимо жалечки
[17] прошел,
Не раз, не два тяжелёхонько вздохнул.
Ой, у жалечки нету дыма, не огня,
Ой, да присмотрелся – на столе стоит свеча.
Певец глубоко набрал воздуха и запел голосом, вдруг потеплевшим и полным душевного страдания:
Ой, перед столом стоит раздушечка же моя.
Ой, стоит, стоит, гостей потчевает.
«Что же ты, миленький, не кушаешь, не пьешь,
Знать, миленочек, любить меня не хошь».
Ой, кабы знала, не любила подлеца, —
Не болело б мое сердце до конца…
И снова хоперец вздохнул и неожиданно оборвал песню.
– И жалечка у меня в слободе осталась, – проговорил Николай, посмотрев на Леонтия, озаренного оранжевым отсветом костра. Видно, болело сердце козака не только по своей семье, но и по любушке. – Вдовой в двадцать лет стала. А повторно в жены не пошла, хотя сто человек звали. Нет краше ее среди молодиц. Прикипела к сердцу, хоть волком вой! – вдруг обозлился хоперец и поднялся. – Пойду к своим. Спать время. А ты, Леонтий, дюже по бабе своей соскучился?
– А ты угадай! – засмеялся сотник.
Николай понимающе помолчал и зашелестел сапогами по жесткой вызревшей траве, уходя к однополчанам.
* * *
Приказ командующего Астраханским корпусом развел полки в две стороны: волгцам предписывалось двигаться к урочищу Бештомак, куда прибыл уже Кабардинский пехотный полк, а хоперцам и драгунам велено было идти в Моздок. В этой крепости уже с середины августа находился генерал-майор Якоби, проводя с офицерами совещания и строго следя за подготовкой работ на нововозводимой Линии. Полки подходили, а восемнадцать пушек, отправленных водным путем, все еще в Кизляр не прибыли. Учитывая волнения горцев, прознавших о намерениях русских, артиллерийское прикрытие строящихся крепостей было крайне необходимо. Помнился генерал-майору крымский бой, когда его храбрецы-гренадеры осаждали турецкий ретраншемент под встречным пушечным огнем.
Ранним утром десятого сентября кавалькада всадников: генерал-майор Якоби, сопровождаемый офицерами, поступившими под его командование, и бывшим командующим Кавказским корпусом Иваном Федоровичем де Медемом, назначенным теперь начальником Линии, – походным порядком выехала из Моздока к месту, где должна была возводиться первая крепость.