— Но драку со Шлемовым вы не отрицаете?
— Не отрицаю.
Досталось этому поганцу крепко. Жаль — мало. Двойной перелом челюсти, выбитые зубы, открытые переломы правой руки в трёх местах, включая локоть, закрытые переломы ключицы и бедра, пробитый череп (это я его о кровать приложил), сотрясение головного мозга, сломанные рёбра, порванное лёгкое, разрыв селезёнки и перелом шейных позвонков. Из протокола допроса Маринки следовало, что бил я защищающегося Шлемова не только и не столько руками, как ногами. Учитывая, что из обуви я предпочитал военные ботинки, по Шлемову я прошёлся, как танк. Невзирая, что он выше и тяжелее.
Меня удивило только одно: почему я сразу его не убил. Он всегда мне проигрывал в спаррингах.
Душу я на нём отводил, что ли?
Подкрепление подоспело быстро. Два отряда. Шестеро бойцов. Об их броню я содрал кулаки, сломав двоим руки, а ещё одному выбив колено. Остановили меня экстренными мерами: временным парализатором.
Но и мне от них досталось. Заодно — всю спальню разнесли. Доломали то, что уцелело после драки со Шлемовым. Вот ещё дума: опечатанная квартира в таком виде стоять будет, пока меня не выпустят.
— Вы раскаиваетесь в содеянном? — вопрос уже не для проформы, для протокола.
Шармат едва заметно кивает головой: раскаивайся. Утопить в пепельнице последний бычок. Индикатор измельчителя мигает красным — переполнен.
Нет, не раскаиваюсь. Даже перед парнями. Это их работа. Знали, на что шли. Клим со Шлемовым тоже не раскаиваются. Пусть это мне на суде в минус будет, но врать не хочу.
Невидимая Грань под ногами вполне надёжна. Да и я почти смирился с этим странным и полезным глюком.
— Нет.
Ловлю на себе два взгляда — «ну и дурак» Шармата и удивленный Гомзякова. И повторяю:
— Не раскаиваюсь. Я не считаю себя виновным.
Гомзяков останавливает запись, протягивает мне распечатку и ручку. Быстро пробегаю глазами текст — двадцать листов вопросов и ответов. Всё верно. На каждом листе пишу «ознакомлен», дату и роспись. Отдаю следаку.
— Я считаю ваше дело закрытым, — тот вкладывает протокол в папку. — И завтра передам дело судье. С вашим ходатайством можете обратиться к нему.
— Обратимся, — Шармат встаёт, собирает свои вещи. — Обязательно.
— Удачи, — Гомзяков изображает вежливую улыбку. — Охрана. Уведите обвиняемого.
— До свидания, Алексей Витальевич, — Шармат наблюдает, как меня заковывают обратно в наручники. — До скорой встречи.
— До свидания, — я прощальным взглядом смотрю на пустую пачку «Звезды», а затем на адвоката. — До суда.