. Даже несмотря на то, что я потеряла всех близких мне людей, всех, кого я любила, оставшись со своими воспоминаниями. Любовью, смехом и радостью моей семьи. У Клейтона остались лишь кошмары.
Он прочистил горло, стоя теперь рядом со мной.
— Нет. Я украл альбом и сделал пачку копий, потом вернул обратно. Она никогда не знала об этом. Мэри бы надрала мне задницу, если б узнала, что я брал их.
Я засмеялась. Он был прав, она бы сделала это.
— Мэри и Дин удивительные люди, правда? — Что-то было в его интонации. Грусть. Я узнала ее, но не слышала какое-то время.
Я повернулась к нему, но его взгляд до сих пор был на фотографии. Легкая улыбка коснулась его лица.
— С тобой все в порядке? — спросила я.
Он нахмурил брови перед тем, как посмотреть на меня.
— Конечно, а что?
Я пожала плечами.
— Ничего, — сказала я, хотя какая-то часть меня не поверила ему.
Сделав вдох, он вернулся на кресло.
— Я просто устал, Хлоя. Не думай, что дело в тебе. У всего есть свои последствия. Лиза в колледже, и у нее едва есть время на телефонные звонки. Ты и вся эта ситуация с Блейком…
— Это не ситуация.
— Ты уверена? Потому что я думал, что никогда не настанет тот день, когда мне придётся отгонять от тебя парней. — Сейчас он ухмылялся, явно забавляясь этим.
— Я уверена, — заверила я его, меняя тему разговора. — Я разбудила тебя, когда пришла?
— Нет, — быстро сказал он, поэтому было понятно, что врет. Мое выражение лица, должно быть, выдало меня, потому что он добавил: — Да, но не бери в голову.
Я схватила диванную подушку за моей спиной и положила на колени, дважды похлопав по ней в качестве приглашения. Клейтон не раздумывал, лишь поставил свою чашку на кофейный столик, положил голову мне на колени и закинул ноги, вытянув их на подлокотник дивана. Его глаза начали медленно закрываться, пока я пробегала пальцами по его волосы.
— Это приятно, — сказал он.
— Да.
— Когда-то ты так делала.
— Да, ты перестал видеть кошмары спустя какое-то время — вообще-то, сразу после моего тринадцатого дня рождения — и тебе больше не требовалась моя помощь. — Я знала, почему он перестал их видеть, и не хотела, чтобы они возвращались.
Какое-то время мы сидели в тишине, пока тихий смешок не вырвался у него. Он открыл глаза.
— Что?
— Помнишь, как ты пела мне, когда так делала? Я пытался привыкнуть к этому, неделю, но не смог больше выдерживать. Твой поющий голос — отстой.
— Заткнись! — И я тоже разразилась смехом.
— Серьезно, Хлоя. Ты звучала, как умирающая кошка, чьи когти скребли по меловой доске.
— Я не так плоха! — я взяла еще одну подушку и начала бить его. — Если ты не замолчишь, я начну снова.