, с. 546].
Красноречивый эпизод приводит Ян Парандовский со слов Рамона Фернандеса.
В годы Первой мировой войны, как-то раз среди ночи во время налета германской авиации на Париж, в комнату Фернандеса вбежал Марсель Пруст и спросил, как правильно произносятся по-итальянски слова «senra rigore» (без строгости). Он не был уверен, гармонируют ли итальянские слова с ритмом всей фразы. Ради двух слов он не только прервал работу, но, хрупкий и слабый, прошел половину Парижа, не думая об опасности [84, с. 109] .
В определенный момент борьба за точность печатного слова действительно требует немалого личного мужества. Оно, в частности, заключается и в том, чтобы из ложной амбиции не настаивать на допущенной ошибке, а согласиться с представленными доводами и честно ее исправить.
Многократно описывалось, какой трудный характер у академика И.П. Павлова. Тем неожиданнее (хотя вполне в духе натуры великого физиолога) то, что рассказывает один из его учеников, впоследствии тоже академик, Е.М. Крепс.
В конце двадцатых годов редакция журнала «Природа» попросила И.П. Павлова предоставить для опубликования его доклад на очередном международном конгрессе физиологов. Ученый согласился. Когда же в редакции стали подготовлять рукопись к печати, то заметили в тексте ряд неточностей. После некоторых колебаний, посоветовавшись с Е.М. Крепсом, секретарь редакции набрался смелости и отправился к знаменитому ученому.
Павлов принял посетителя с явной неохотой, так как разговор отвлекал его от важной работы.
— Так в чем дело? — не слишком любезно спросил он.
Секретарь редакции осторожно заметил, что в статье есть одна фраза, не очень точно выражающая мысль автора.
— Покажите, — сухо сказал ученый. — Ну и что, все ясно.
— Не совсем, — возразил журналист. — Вы, очевидно, хотели сказать вот так? — Павлов подтвердил. — А фразу можно истолковать иначе, вот этак, а это уже будет неправильно.
Павлов немного подумал и вдруг хлопнул себя по лбу.
— Действительно, ведь верно. Как же быть?
Он внимательно выслушал предложенный вариант исправления и согласился сделать правку не только в Указанном месте, но и в другом, третьем. . . Провожая секретаря редакции, он совсем иным тоном, чем в начале свидания, говорил:
— Как я рад, я вам бесконечно благодарен за эту науку. Ведь я много пишу, читаю лекции студентам и, оказывается, допускаю ошибки. Я-то, коренной русак, всю жизнь был убежден, что правильно по-русски пишу, а вот вы, читая незнакомый вам текст, сразу заметили неточности! [59, с. 41-42].
В этом эпизоде выразилась вся личность Павлова, постоянно учившего своих сотрудников, что не надо бояться ошибок. Тот же принцип ученый считал обязательным и для самого себя. Авторитет авторитетом, но истина и точность превыше всего!