Ученые-текстологи преимущественно сосредоточивались на анализе последовательных фаз работы писателей над рукописями, начиная с набросков плана и черновых вариантов будущего произведения. Тем не менее они не могли игнорировать и последующий, «типографский» путь книги, который выглядел вовсе не укатанным и беспрепятственным. Производственные условия не всегда отвечали желанию донести до читателей выверенный на сто процентов, авторитетно установленный текст классиков или добротно отпечатать произведение современного автора.
Вопрос встал ребром, когда после Октября 1917 года широко развернулось в нашей стране переиздание русских классиков. Тут-то и посыпались, как сор из дырявого мешка, невероятные нелепости, искажения, опечатки, пропуски, путаница, которыми были подпорчены бессмертные творения Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Льва Толстого то ли по «милости» царской цензуры, то ли из-за неряшливости и безответственности дореволюционных издателей, но чаще всего по вине малоквалифицированных наборщиков и слабого контроля за их «самодеятельным творчеством». Прежние издания заслуживали настолько мало доверия, что «могучей кучке» редакторов-текстологов пришлось по авторским подлинникам чуть ли не заново восстанавливать текст и готовить к печати «Героя нашего времени» или «Преступление и наказание».
Дела шли бы успешнее, если бы типографии не продолжали иной раз «подставлять ножку» издателям. В частности, почти катастрофа постигла шеститомное собрание сочинений Пушкина, над подготовкой которого трудилась на рубеже двадцатых-тридцатых годов коллегия известных пушкинистов. Как с горечью констатировали сами редакторы, это издание, являвшееся приложением к массовому литературно-художественному журналу «Красная нива», оказалось из ряда вон выходящим по количеству и нелепости опечаток. Редакторам не осталось другого средства для реабилитации своей работы, как рассылать в редакции газет извинительные письма с резкими упреками по адресу типографии.
Зато лишний раз подтвердилась пословица, что нет худа без добра. Сложные пертурбации, успехи и просчеты первых советских изданий классиков заставили начисто отмести поверхностные взгляды, будто воспроизведение рукописи в печати — не более чем заурядная техническая операция. Интересы дела настоятельно потребовали, чтобы методологические достижения в борьбе за точность текстов использовались на всех ступенях, по которым рукопись поднимается к своему коронному завершению — книге.
Среди многосторонних заслуг Б.В. Томашевского, снискавших ему славу выдающегося литературоведа, пушкиниста, мастера текстологии, нельзя не отметить, что именно он поднял этот не «магистральный вопрос» на принципиальную высоту и со свойственной ему обстоятельностью доказал, что в научно-творческой работе редакторов-текстологов невозможно пренебрегать такой «малостью», как типографские опечатки.