– Нет, Эдуард Бенедиктович, это совсем другой художник, – откликнулся Бестужев. – Да вот, Виктор Алексеевич всё вам и расскажет, – и махнул рукой в сторону Богемы.
Маленькие, пронзительные глазки сквозь толстые стекла очков уставились на Богему.
– Да, другой, – подтвердил Богема, чувствуя себя кроликом перед распахнутой змеиной пастью. – Кстати, он свои картины продает. Выбирайте любую.
– Антураж, значит? – саркастически осклабился Кржижановский. – Создали соответствующую обстановочку?
Богема понял, что ничего хорошего не предвидится.
– Нет, так получилось. Не специально, – мило улыбнулся он и взглянул на часы. – Сейчас должен подойти Анатолий Петрович, надо успеть подготовиться. Прошу вас встать на этот коврик, а остальных подождать за дверью.
– А вы кто такой? – спросил Кржижановский.
– Я? Организатор процесса, если коротко, – ответил Богема.
– Послушай, организатор, массовик-затейник, охрана останется со мной. Понял? – набычился Кржижановский. – Вдруг вы тут захотите меня придушить. – И он выразительно посмотрел на Петю, который, будучи в этот день ответственным за порядок, тихо и скромно замер возле мольберта, скрестив на животе большие, волосатые руки.
Свита издала подобострастный смешок.
Богема пару секунд подумал и решил не заморачиваться насчет охраны Кржижановского. Хотелось как можно скорее закруглить общение с общественным деятелем.
– Хорошо, пусть охрана будет при вас. Остальных прошу удалиться. Николай Иванович, а вы бы не уходили, а то вдруг… – У Богемы вертелось на языке «а то вдруг кому-нибудь захочется нас тоже придушить», но он сдержался.
Бестужев и двое молодых людей остались. Богема позвонил Сидорову, который сидел в машине у подъезда.
– Анатолий Петрович, всё готово. Вы скоро к нам?
– Витя, растудыть тебя в коромысло, сколько можно тянуть? Это же издевательство над моим организмом! А если однажды он не выдержит? Смотри, дождешься.
– И мы вас ждем с нетерпением, Анатолий Петрович, – радушно заверил его Богема.
– «С нетерпением», – передразнил его Кржижановский. – Что у вас тут за балаган? Где шляется этот Петрович? Почему я должен его ждать?
– Встаньте на коврик, пожалуйста, – снова попросил Богема.
– Почему именно на коврик? А рядом нельзя? А здесь? А тут? – Кржижановский, придуриваясь, стал переступать вокруг коврика. – Разве нельзя? Шаг в сторону – расстрел?
Вошел Сидоров.
– Здравствуйте! – бодро провозгласил он и быстрым шагом прошел за мольберт.
– Ага, еще один массовик-затейник нарисовался, – прокомментировал Кржижановски и, обращаясь к Бестужеву и охранникам, добавил с ухмылкой: – У меня складывается впечатление, что меня принимают за идиота.