«Здесь не место для сомнений, сучий потрох! — взревел Бобёр. — Коли-и!»
Это стало последней каплей.
Неожиданно Эрик засмеялся. Никто ничего не понял, а он стоял и смеялся всё громче.
«Коли!» — настаивал Бобёр с нотками неуверенности в голосе.
«Да, да, я сейчас», — ответил Эрик и потрусил в сторону мешка.
Он остановился в каком-нибудь метре от цели. И выкрикнув «Ба-бах!», движением снизу вверх разворотил чучело, так что его содержимое взмыло в воздух.
«И повернуть штык!»
«А зачем, учитель? Посмотрите на этот мешок, мертвее не бывает».
«Последним в шеренгу!» — скомандовал Бобёр, и Эрик пошёл и встал в конец своего ряда. Там впереди стоял Пьер. И колебался.
«Коли!» — крикнул Бобёр.
«Выполняй приказ командира!» — крикнул один из членов совета откуда-то сзади.
Но Пьер не сдвинулся с места, даже не приготовил винтовку к атаке. Эрик видел его только сзади, но уже понимал, что друг просто-напросто хочет отказаться.
«Давай кончай с этим, чтобы мы смогли пойти домой когда-нибудь», — едва ли не взмолился Бобёр, меняя тактику.
«Нет, — сказал Пьер очень чётко. — Это ниже моего достоинства. Я отказываюсь продолжать».
Глаза вылезли из орбит на размалёванном чёрной краской лице Бобра. Он широко открыл рот, так что два его передних зуба стали ещё заметнее. В конце концов он пришёл в себя и заявил, что в армии надо подчиняться приказу, так что следует идти в атаку.
«Нет, я ведь уже сказал, — ответил Пьер. — И сейчас ухожу отсюда».
Потом он поднял винтовку на плечо и спокойно отправился восвояси. Все остальные стояли молча и смотрели на его удаляющуюся спину.
«Немедленно вернись, это приказ!» — крикнул Бобёр, но Пьер даже не повернулся.
Они долго лежали после отбоя и пытались понять, чего, собственно, добились. Сейчас Пьер не мог больше участвовать в сборах отряда самообороны, а без него Эрик не находил в этом ничего привлекательного. Поскольку арест выглядел гораздо лучшим способом использовать время. Но почему он сорвался именно на этом упражнении? Конечно, оно было довольно противным: вгонять штык и при этом орать безоглядно. Случись, например, война — естественно встать на защиту своей страны. Но здесь-то… С этим безумным, разукрашенным тушью Бобром в центре маленького футбольного поля. Весь его вид и повадки создавали впечатление какой-то идиотской репетиции. Но главное — эта очередь из людей, твоих соучеников. Которые не усматривали в действе ничего комичного, странного или нелепого. Издавая крик, они бросались вперёд и били штыком. Именно это прежде всего вызывало тошноту. Неужели к таким упражнениям можно склонить в какой-то иной школе помимо Щернсберга? Кстати, члены Совета всегда орали громче других. Но так ли это, а может, померещилось? Нет, и Эрик, и Пьер не сомневались в правильности своих наблюдений.