К литературе по биологии также приравнивались некоторые путевые заметки из путешествий по Южной Америке и Новой Гвинее при условии, что их авторы были шведами.
Короче говоря, пребывание под арестом превращалось в один растянутый праздник чтения.
Эрик составил для себя некую схему. Первые часы он отводил на сон, как и все другие, то есть спал с шести до десяти. Время от времени его, естественно, будил дежурный член совета, угрожая, в конце концов всё более устало, дополнительным наказанием за сон под арестом.
Далее вплоть до обеда он занимался математикой и предметами, где его успехи оставляли желать лучшего. Остаток дня уходил на чтение для удовольствия. А вечера на плавание — перед тем как идти спать.
Настроение вокруг него изменилось, по крайней мере, в его собственном понимании. Потому что после случая с вызовом в квадрат префекта и вице-префекта он получал раз за разом возможность поиздеваться над этими двумя членами совета, когда они проходили через школьный двор.
«Привет, командиры, пошли в квадрат, разомнёмся!» — поддразнивал он, хохоча, обнажая свои всё ещё не понёсшие потерь зубы. Одноклассники не без сочувствия ухмылялись.
Учителя, в свою очередь, отмечая его усердие и успехи, не упускали случая дружественно поострить насчет пользы заточения а также идеи, что, пожалуй, стоило бы запереть весь класс на выходные, чтобы добиться хоть какого-то результата. И они же при первой возможности вставали на сторону Эрика, когда дело касалось конфликтов с советом по вопросу, что должно считаться учебниками или книгами, однозначно «имеющими отношение», а что следует отнести к «развлекаловке». В конце концов получилось, что не подходят лишь порнографические издания и английский классик-гомосексуалист. Дежурный член совета даже перестал обыскивать толстую сумку Эрика, прежде чем тому предстояло отправляться под арест.
Это начало напоминать маленькую трещину в системе.
К тому же заметно уменьшилось количество упражнений по избиению в квадрате. Подобной ситуации не мог припомнить никто из учеников реальной школы. Казалось, это испытание вообще выпало из списка по-настоящему мужских поступков.
Но, естественно, что-то подобное всё равно случалось время от времени. Первые два раза после собственной битвы Эрик не пошёл смотреть представление. Подумал, что ему будет противно.
Но однажды в конце октября он всё-таки не удержался и смешался с публикой. Его все-таки тянуло туда как магнитом.
На этот раз Левенхойзен и ещё один его одноклассник собирались проучить худощавого паренька из реальной школы. Что он натворил, доподлинно не было известно. Судя по слухам, адресовал старшему своего стола Левенхойзену весьма дерзкую реплику. Дескать, ежели тому так хочется задраться, то мог бы и принять публичный вызов одного парня из реальной школы.