– Теперь уже ничего не нужно. Вы опоздали! – Отчаяние исказило прекрасные черты принцессы. Я медленно продолжал: – Я только что выпросил освобождение Брендона. Я сделал то, что должны были давно сделать вы, и теперь Брендон находится в нашей гринвичской комнате.
Несколько мгновений принцесса Мэри смотрела на меня каким-то тупым взором, а затем смертельно побледнела, схватилась за сердце и прислонилась к дверям.
После короткого молчания она сказала:
– Эдвин Каскоден, глупец! Почему вы сразу не сказали мне этого? Я уже думала, что это будет стоить мне разума или что у меня разорвется сердце!
– Если бы вы дали мне возможность открыть рот, я уже давно сказал бы вам это! – ответил я и продолжал с последними остатками негодования: – Но страдания, которые вы испытали, я не ставлю ни во что. Вы заслужили еще не то. Даже не знаю, чем вы можете оправдать свое поведение!
Мэри бессильно опустилась на стул.
– Вы правы, ничто не извиняет меня. Я – самое себялюбивое, неблагодарное, легкомысленное создание на свете! – и, сказав это, Мэри закрыла лицо руками.
– Выйдите на минутку, Эдвин, подождите, пока я не позову вас, – сказала мне Джейн. – Нам еще нужно будет поговорить с вами!
По возвращении я нашел Мэри уже более спокойной. Опустив глаза, сидела она в амазонке на кровати.
– Вы правы, сэр Эдвин, – начала она, – мне нет никаких извинений, но все же я объясню вам, как это вышло! – и Мэри рассказала мне о своих переговорах с герцогом Бэкингемским и лживых обещаниях этого благородного лорда.
Затем она осведомилась о состоянии Брендона, и я рассказал ей все, до мельчайших печальных подробностей.
Я уже собирался уходить, но вдруг принцесса обратилась ко мне:
– Пожалуйста, передайте мастеру Брендону, что я хотела бы поговорить с ним. Если бы он взял на себя труд навестить меня…
– Боюсь, что он не захочет этого, – сказал я. – Брендона гораздо больше тяжелых условий заключения поразило ваше равнодушие к его судьбе. Он ведь питал к вам неограниченное доверие! Во время ареста он ни в коем случае не хотел позволить мне рассказать обо всем королю, так как был уверен, что вы сами заступитесь за него. Вы ведь, по его словам, – чистейшее золото!
– О, неужели он и в самом деле сказал это? – спросила Мэри, и мечтательная улыбка заиграла на ее лице.
– Его вера в вас была безгранична, и тем ужаснее было для него разочарование. Он уедет за океан, как только оправится настолько, что его здоровье будет в состоянии выдержать переезд.
Это согнало с лица Мэри последние остатки краски, и она, заикаясь, крикнула: