Прошелестел шумок легкого и неожиданного самодовольства.
– Взгляните на Ее Королевское Величество, – продолжал Марк.
Все сели столбиками, точно сурикаты.
– Вспомните, как беспардонно бичевали таблоиды королевскую семью в тяжелый период измен и недоразумений, и подумайте, как стойко сносила все это наша Королева, какую поистине военную выдержку она проявляла, продолжая любить своих детей и внуков; сколь неколебимы были ее преданность и вера! Наша монархиня словно бы подавала нам всем пример благородства и гибкости, лояльности и материнской заботы. Хотя стремительно меняющийся мир порою слепит нас показным блеском, мы должны твердо стоять на своей земле и помнить, что мы сильны порядочностью и сопротивляемостью внешним вызовам – но никак не злословием, никак не хулой. Я говорю это как сын Графтона, – Марк перевел глаза на меня и улыбнулся, – и как отец…
Зал буквально загудел.
– Да, да! Кто является биологическим отцом – нам пока не известно. Да и не важно. У Графтона скоро появится еще один внук, и я сейчас говорю как отец этого мальчика!
Отовсюду послышались поздравления.
– Леди и джентльмены, – взял слово адмирал Дарси, явно растроганный, но держащий чувства в узде. – Возможно, мое предложение покажется вам незаконным; и все-таки давайте снова проголосуем. Итак, кто за то, чтобы Памела Джонс сидела справа от Ее Величества на королевском обеде?
Все подняли руки, и Мейвис в том числе.
– Принято. Памела Джонс сядет справа от Ее Величества.
Снова поздравления и аплодисменты. Среди всеобщей суматохи адмирал Дарси вдруг обнял Марка.
– Так держать, – сказал дядя Джеффри.
После непродолжительной внутренней борьбы адмирал изрек:
– Сын мой, я тебя люблю. Я всегда тебя любил.
– И я тебя люблю, отец.
– Ясно. Отлично. Продолжим.
Уже потом, в машине, когда слезы и объятия остались позади, Марк сказал:
– Все было так нелепо. Стоит ли удивляться, что никто не сохранил ни намека на чувство реальности?
Но до чего же здорово, что среди наших с Марком общих воспоминаний останется и воспоминание об этом дне! Для меня, Билли, очень важно, чтобы ты всегда помнил, что сказал Марк в графтонском зале. Ты, как в море, вступишь в мир, совсем непохожий на тот, что привычен твоей маме. В твоем мире котируется количество заработанных лайков в этом, как его, Фейсбуке; выпячивать печали и страхи считается приличным, а действительно переживать их – моветон; да и лайкают самых знаменитых, или самых богатых, или самых красивых – а не самых человечных и чутких. Ты, Билли, представитель нового поколения деревни Графтон-Андервуд. Оглянуться не успеешь, сынок, как мы с Марком зададим фуршет с карри из индейки плюс дневное караоке – исключительно чтобы свести тебя с внучкой Юны Олконбери.