А стоило гостю выйти за дверь, как профессор расплакалась. Это были слёзы не по Избранному или Мальчику-Который-Выжил, а по Гарри Поттеру, который их покидает.
* * *
Альбус упорно размышлял, откуда здесь взялся золотой туман. Может, последствия заклинания, которым он оживил золотую статую домовика? Да и запахов он раньше в Омуте Памяти не чувствовал.
А Северус внимательно наблюдал, как Поттер изгоняет Тёмного лорда из своего тела. И был вынужден признать это (конечно же, скрепя сердце) серьёзным достижением. А когда Тёмный лорд стал угрожать друзьям Поттера, сила этого неизвестного проклятья оказалась просто удивительной. И теперь Тёмный лорд в ужасе, ведь шрам будет постоянно напоминать о его страхе. Но как только Снейп услышал, как Поттер разглагольствует про защиту своих друзей, тут же насмешливо выдал:
— Глупый, благородный гриффиндорец! Взял и подарил всем ключ к победе. Он же явно брал верх, так почему не довёл дело до конца?
— Гарри сказал, и с ним сложно не согласиться, что Фадж под каким-нибудь надуманным предлогом отправил бы его в Азкабан. Так что пока Волдеморт жив, Министерство мальчика не тронет.
— Всё равно непонятно, как он это сделал. Тёмный лорд уже ненавидит отметину Поттера. Особенно теперь, когда вся магическая Британия знает, как и за что он её получил.
Однако Альбус был слишком занят — внимательно рассматривал то, что упустил ночью. Оказывается, Гарри забрал золотую палочку, которой убил Беллатрикс. А вот он уходит к лифтам. Всё, дальше ничего интересного.
Именно в тот момент, когда два мага покинули Омут Памяти, до них дошло, что это за туман. И каков его источник.
Теперь весь Хогвартс знал, что профессор Снейп в замке — его крик («ПОТТЕР!») проник во все закоулки. Ну а предмет его ярости из знаменитости превратился в легенду, ведь подобного вопля от зельевара не сумели добиться даже близнецы Уизли.
Любой, кто знает тридцатидевятилетнего стоматолога Даниэля Грейнджера, опишет его как консервативного, спокойного и надёжного человека, которого трудно вывести из равновесия. Но только не сегодня, потому что утро у него выдалось то ещё. Его супруга Эмма уже не справилась с собой и сейчас плакала, крепко обнимая дочь. Оказывается, случилось такое, на что они не просто не могли повлиять — подобное им и в голову не придёт!
Для начала у них дома появились Артур Уизли и один из бывших профессоров Гермионы. И уже через пять минут каким-то образом перенесли на пару сотен миль — куда-то в Девоншир. Они очутились в каком-то странном доме, где их поприветствовала пожилая матрона в потрясающей шляпе с чучелом грифа, которая вышла из камина. А когда они обняли дочь (попутно та несколько раз заверила, что с ней всё в порядке), из зелёного пламени вышел человек, одетый как самый радикальный модник середины семидесятых. И хотя этот джентльмен не позаботился о завивке, по одним только разноцветным одеждам ясно, откуда, возможно, он черпал вдохновение. Наверняка поклонник известной истории об Иосифе и его плаще.*