От местного начальника городского управления госбезопасности, которого недавно назначили на эту должность, она узнала, что ее муж погиб. Но никаких подробностей и документальных ссылок о времени и месте гибели супруга он не показал в разговоре.
«Нет и еще раз нет, сердце подсказывает, что он жив и так же, как я ищу его и детей, он в поисках нас, — размышляла Александра, покидая кабинет высокого чекистского начальника. — Я должна искать моих многострадальных дочерей — Галину и Наташу, ну и, естественно, Сашеньку».
Конечно, известие о гибели мужа ее потрясло. Эта коварная мысль часто холодной змеей заползала к ней в душу и жалила, жалила, жалила…
Но и опять вмешалась благодарная судьба в ее жизнь, о чем читатель ознакомится ниже…
* * *
Заканчивалась война.
В пылу контрразведывательной работы Шурепов все чаще и чаще мысленно обращался к семье. После освобождения Прибалтики он прикладывает максимум усилий через коллег-чекистов выяснить истинную судьбу семейства. Приходили разные ответы. В одних говорилось, что жена была арестована немцами и содержалась в Мариямпольской тюрьме, а потом в числе других жен военнослужащих ее угнали на работы в Германию.
В других материалах указывалось, что, ничего не добившись на допросах, гестаповцы расстреляли Александру Федоровну.
В третьих констатировалось, что детей фашисты вывезли и определили где-то в приюте на западе Германии…
Были сплетни и слухи с окраской грязных инсинуаций по вполне понятным причинам. Сталинское отношение к нашим военнопленным и остарбайтерам, вернувшимся на родину, было чудовищно холодным, если не сказать жестким, чаще жестоким. Многие прошли через систему унижений арестами, судами и лагерями.
Все это надо было пережить мужу и отцу, ищущему детей и жену.
Вскоре Шурепов вторично побывал в предвоенном гарнизоне — потянула какая-то неведомая сила к вчерашнему очагу. От дома осталась только наполовину разрушенная печная труба, а вместо песочницы, где когда-то играли дети, зияла теперь глубокая воронка, заполненная талой водой.
Но война продолжалась. И вот уже огненно-кровавый вал наступающей Красной армии покатился по землям Третьего рейха. Немцы, отчаянно сопротивляясь, нехотя откатывались к Берлину.
В Прибалтике оставались банды националистов в виде «лесных братьев», продолжавших с оружием в руках воевать со вторым приходом советской власти и воинскими частями, оставленными в гарнизонах Литвы, Латвии и Эстонии.
Это была тяжелая, вязкая, затяжная борьба с повстанческим движением, которое априори поддерживало, увы, значительная часть населения. Костер коллаборационизма приходилось тушить не только в ходе чекистских и милицейских рейдов, но и войсковых операций в течение нескольких лет…