– Но это было два года назад. И никто тебя не вышвыривал.
– Уже три, – возразил я. – И вышвырнули, причем довольно явно.
– По-моему, обед давно готов. Лучше поторопимся к столу, а то старик Эмиль…
– Эмиль здесь?
– Мы еще держимся. – Старик Пратер тихонько хихикнул. – Бронсон, я и Эмиль. Приходят и молодые, но у них не та школа. А мы стали сварливыми. Временами даже въедливыми, особенно Эмиль. Он придирчив сверх всякой меры и может отругать, если опоздаешь к обеду или съешь меньше положенного – считает это оскорблением для своей стряпни.
Мы добрались до двери и ступили в холл.
– А теперь, – предложил я, – может, будете любезны изложить мне суть этого розыгрыша с пагодой?
– А, так ты ее видел?
– Ну конечно же видел. Уже после того, как Бронсон объявил, что она рухнула. Она была там в то самое время, когда вы говорили, что она развалилась. Если это замысловатая шутка, каким-то образом относящаяся к моей работе в Институте времени…
– Это не трюк, а одна из причин твоего приезда. Поговорим об этом позже, а сейчас надо поспешить к столу, не то Эмиль будет в ярости. Кстати, я не упоминал, что парочка твоих однокашников будет обедать с нами? Леонард Эсбери – ты, разумеется, не забыл его.
– Доктор Пратер, все эти годы я пытался не вспоминать об этом хамоватом типчике. Кто еще из выпускников попал в избранный круг участников дела о пагоде?
– Только один человек – Мэри Холланд, – ответил он, нимало не смутившись.
– Та, что разбила ваше сердце, занявшись музыкой?
– Чарльз, если ты думаешь, что она разбила мое сердце, то заблуждаешься и насчет моих занятий, и насчет целей института. Мир не может позволить себе лишиться музыки, которую творит эта девочка.
– Итак, – провозгласил я, – знаменитый математик, талантливый композитор и разиня – исследователь времени. Когда речь заходит о подборе команды, вы проявляете чудеса изобретательности.
В его глазах запрыгали веселые чертики.
– Пойдем-ка за стол, – усмехнулся он, – а то Эмиль всех собак на нас спустит.
2
Обед был хороший, простой и обильный: суп-пюре из курятины, салат и отличные ребрышки с жареным картофелем; было и неплохое вино.
Старик Пратер довольно часто пускался в непоследовательные и помпезные рассуждения; хозяином он был хорошим, в этом ему не откажешь. Мы же почти не прерывали молчания, перекинувшись лишь несколькими словами, которые принято произносить после долгой разлуки с давними знакомыми.
Я пристально разглядывал тех двоих, и они отвечали мне тем же, наверняка гадая, с какой это стати Старик Пратер решил пригласить и Чарльза. Что ж, вопрос вполне законный, и винить их тут не за что.