– Вы говорили, что колодец поет, а рассказали обо всем, но только не об этом.
– Ну, это курьезная штука. Порой он поет. Если встать на платформе над скважиной, чувствуется поток воздуха. По слухам, когда этот сквозняк был сильным, то колодец вроде как гудел. Говорят, он и теперь гудит, хотя сам я толком не знаю. Кое-кто утверждал, что он гудит при северном ветре, но и тут поручиться не могу. Сами знаете, у людей всегда готов ответ по любому поводу – есть им что сказать или нет. Насколько я понимаю, те, кто говорит, что колодец поет при северном ветре, объясняют это тем, что сильный ветер с севера дует прямиком на обращенные к реке скалы. В этих скалах есть уходящие под гребень пещеры и трещины, и вроде бы некоторые трещины выходят прямиком в колодец, а там воздух мчится вверх по скважине.
– По-моему, это немного притянуто за уши, – заметил Томас.
Фермер поскреб в затылке.
– Ну, не знаю, врать не буду. Это все со слов старожилов, а их уж нет: перебрались отсюда много лет назад. Вдруг сорвались со своих мест, да только их и видели.
– Все разом?
– И тут я не в курсе, но навряд ли. Не могли ж они уехать все скопом? Сперва одна семья, за ней другая, а там и третья, пока не разъехались все. Это ж было давным-давно, теперь никто и не упомнит. Никому не ведомо, почему они сорвались. Знаете, ходят странные рассказы, то есть не совсем рассказы, а просто всякие разговоры. Кто его знает, что там было, – насколько мне известно, никого не убили и не ранили, просто всякие странности. Скажу вам, молодой человек, что без крайней нужды я на гребень Паркера не ходок, да и все мои соседи тоже. Никто не скажет толком почему, да только не пойдем.
– Буду осторожен, – пообещал Томас.
Хотя, как оказалось, осторожничать было незачем – наоборот, стоило выехать на гребень, как нахлынуло необъяснимое чувство родины, будто вернулся в край детства. Гребень вздымался над окрестностями, словно выступающий позвоночник земли, и, шагая по нему, Томас ощущал, как охватывает его влияние личности этого края, облекая душу будто теплый плащ, и одновременно вопрошал себя, может ли земля обладать личностью.
Как только проходивший по Военному гребню проселок миновал последнюю ферму и начался гребень Паркера, дорога тут же превратилась в заросшую травой тропу, напоминающую, что когда-то здесь ездили повозки и ходили люди. Вдали ажурным силуэтом замаячил ветряк, с легким тарахтением махавший лопастями под дуновениями ветерка. Проехав мимо, Томас остановил фургончик и немного побродил по склону, пока в устье оврага не наткнулся на по-прежнему живой родник, потом вернулся к машине и отогнал ее с дороги вниз, под росший у родника осокорь. Это было лишь позавчера, и отъезд можно отложить еще на денек.