Женщина занялась дорожным чемоданчиком. Свитер, носки и мужские рубашки не вызывали подозрений. Портмоне достаточно внушительных размеров было набито крупными купюрами.
«Ого! — присвистнула Вермюлер. — Человек он не бедный! Хотя почему он должен быть бедным? Никто не знает его происхождения. Может, он тоже граф! Судя по его ботинкам (a Вермюлер всегда судила o достатке человека по его обуви, и надо сказать, что ошибалась крайне редко), я предполагала, что он не бедный, но что настолько богат, чтобы возить при себе такую наличность, я даже представить себе не могла!».
B том же бумажнике писательница обнаружила потрепанную чёрно-белую фотографию. Судя по изношенности, ей было не менее трёх десятков лет. На фотографии была изображена группа студентов. Внизу значилось: «Сорбонна, Париж. 1955 год». Студенты в чёрных мантиях смотрели совершенно безобидно на писательницу.
«Боже, какая сентиментальность!» — удивилась Вермюлер. — Совсем не похоже на этого седовласого мужчину. Хотя люди искусства все ненормальные. Может, здесь его первая любовь! K тому же, не разделённая. И c тех пор он так и не женился… Женщина растрогалась почти до слёз, когда обнаружила среди студентов лицо музыканта. «Он почти не изменился!» — удивилась писательница. Похоже, Трампс был самым молодым на курсе. Ему здесь лет двадцать!
Вермюлер помнила послевоенных студентов. Она была ещё совсем девочкой. Её старшая сестра уже училась в университете, и студенты были частыми гостями в их доме. Это были совсем не те студенты, что сейчас — сплошные дети. Те студенты были уже взрослыми мужчинами, повидавшими жизнь, некоторые из них прошли через войну.
Вермюлер снова вгляделась в лица на фотографии. Некоторым студентам было никак не меньше тридцати. Один из них вдруг напомнил писательнице Генриха. Тот же греческий нос, красивый лоб, узкие губы, волнистые волосы.
— Неужели… Неужели это… Коненс-старший? — произнесла поражённая женщина вслух.
— Точно. Это он, — услышала Вермюлер голос за своей спиной и вздрогнула.
На пороге стоял композитор Трампс.
«Господи! Кто же тогда тренькает там на пианино, если он здесь? Похоже, этот Орлофф и в правду граф, и обучен всем правилам хорошего тона, в том числе игре на фортепиано. Ужасно некрасиво получилось! Сейчас Трампс меня убьёт, если он действительно убийца!» — пронеслось в голове y Вермюлер.
Женщина c ужасом посмотрела на композитора. Его лицо больше не казалось ей таким одухотворённым, как прежде. Вермюлер оглянулась в поиске оружия защиты.
Трампс прекрасно понял её манёвр и мирно уселся на кровати, скрестив руки на груди. Женщина поняла, что в данный момент ей ничего не угрожает и немного расслабилась.