– Вы готовы отказаться, даже не взглянув на объект? – пророкотал Таргон.
– А кто–нибудь в этой комнате хотя бы представляет природу волшебных свитков? – желчно переспросил Франк. – Это эпические заклинания вне Школ магии, вне ее классов. Тем более что за ним стоит не обычный чародей, а сам Иерарх локации. Бесполезно! Разве что…, – ученый всем телом повернулся к ассистенту.
Штабс – капитан Горгот, похоже, с полувзгляда внял мысли патрона и сдержанно кивнул:
– Давайте попробуем.
– Что? Что это значит? – в голосе Дилморона вспыхнула надежда.
Ему ответил столетний орк, мастер наделять мертвые предметы частичкой жизни:
– Мы не можем использовать рецепт Джорнея. Но мы можем применить собственные знания и умения.
Сорвиголова – Махор потер руки в радостном предвкушении:
– Выше нос, бродяги. Не скучать и больше жизни. Мои башковитые приятели придумают, как завести ваши громадины. А теперь поднимем бокалы за здоровье наследника королевского рода. И дай Бог ему скушать ту индейку, что будет копаться на могилах завистников Подземелья!
По мне – так слегка мрачновато, но баркидец сумел развеять пелену скепсиса. Все заулыбались и потянулись друг к другу кубками.
Книги – моя страсть. Я заболел ими еще на Иггдрасиле. Помню как меня, совсем зеленого, еще с молочными костяными спицами, оторвали от родного табора и отдали в дворцовую свиту. Сначала я прислуживал в оружейной – чистил снаряжение, проверял заточку клинков, доглядывал за магическими болванками. Потом освободилось место в ремонтной мастерской. Мой троюродный дядя что – то напутал с усилителями, в результате чего щит Лорда Клегана начал не притягивать стрелы, а наоборот – отталкивать их. Благородный минотавр после соревнования лучников самую малость стал походить на полинявшего дикобраза, и я получил место родственника. Сразу, после короткой тризны по случаю его кончины. В соседнем цехе, где тачали для повелителей охотничьи сапоги, трудилась целая артель полуросликов. За что их захомутали в рабство мне было не ведомо, но грамотеев среди этого добродушного народца – каждый второй. Кроме обуви, веселые бородачи варили пиво, да целый коридор засеяли табачной травой. Я сумел раздобыть для ихнего бригадира зелье плодородия, а тот, в благодарность изготовил мне первый азбучный трафарет. Так началось мое погружение в мир бумажной мудрости. Я, как последний выжига, торговался с гремлинами из библиотеки за каждую рукопись. Потом доплачивал за обмены, соскребая вместе те денежные крохи, что мне тогда перепадали. Как– то на меня, сгибающегося под тяжестью нескольких фолиантов, наткнулся в коридоре оружейной юный принц. О Дилмороне в то время ходили нелестные слухи – ветрен, охоч до красоток, оранжерею предпочитает стрельбищу, общество алхимиков – дружеской пирушке. После того, как наследник престола вдосталь нахохотался над моей нелепой фигурой, он расспросил меня немного, а я отвечал ему знаками. Закончилось тем, что молодой повеса забрал смешного троглодита с собой. С тех пор я служу принцу. Сначала на Древе, потом тут – в Паялпане. Был и ключником, и грумом и даже личным камердинером. Но слепота всегда помеха для лакея, поэтому меня через некоторое время сослали обратно на склад. Это произошло уже в кратере. Потом случился налет эльфов, многих побили, вот тогда–то Дилморон и вспомнил, что у него в свите есть грамотный зеленокожий. Меня повысили. Одолжил мне владыка, нечего сказать. Раньше все подтрунивали над маленьким Гонзо, а теперь – ненавидят. Если бы я мог объяснить остальным, что быть рядом с людьми – вовсе не привилегия, а страшная опасность. Герои обожают подвиги и свершения. Они любят похваляться смелостью перед дамами и друг перед другом. Как правило, в этом момент кто–то из маленького народа гибнет от их мечей. Чаще просто так, но иногда они оправдывают себя какими – то мудреными словами об оскорблении или поруганной чести. Бредни. Да кто, скажите мне на милость, станет с ними связываться по собственной воле? Дикий зверь или нелюдь убивает только по трем причинам: из–за еды, из–за самки, из–за опасности. И только люди убивают походя, по своей жестокой человеческой природе. В Овиуме нет существа, которое не страшилось бы ужасных двуногих. Думаю, что и в далекой Реальности, тоже никто не рискует заступать им дорогу. Если там, конечно, кто–то вообще остался, кроме человеков, иначе зачем они сюда повадились? Наверняка по зову своей ненасытной жажды крови.