– Завтрак будет готов через минуту!
Ган налил себе из приготовленного для него чайника. Здесь было хорошо, тепло и по-домашнему уютно. На стене висел пожелтевший календарь производства местного кооператива. На странице, посвященной июлю, красовалась реклама крахмальной пропитки для белья «Боракс». Стоял уже сентябрь, но было легко догадаться, почему никто не перевернул лист. Здесь один месяц практически не отличался от другого.
– Надеюсь, вы поднялись в столь ранний час не только из-за меня.
Мирабель хмыкнула:
– Нужно было закончить стирку, пока вы еще в постели. – Она поставила перед Ганом тарелку с дымящейся яичницей. – Обычно по утрам я встаю еще до петухов.
Он с аппетитом уплетал жареные яйца, плавающие в жиру от бекона.
– Я заметил, что петля на входной двери ослаблена. Могу починить, если хотите.
Она коротко хохотнула:
– А я думала, вы в отпуске.
– Да. – Он усмехнулся и почесал макушку. – Честно говоря, не знаю, чем себя занять. Отпуска у меня никогда раньше не было.
– У таких, как мы с вами, одна проблема: мы работаем так долго, что уже не знаем, как остановиться.
В коридоре послышались тихие шаги, и в дверях появилась девочка в опрятном синем платьице.
– Иди сюда, возьми печенье, детка. – Мирабель переставила тарелку с буфета. – Она очень мало ест, как птичка клюет.
Девочка вошла в кухню бесшумно, словно привидение. Ган наблюдал за ней краем глаза, и ему стало очень грустно: казалось, что она только о том и думает, как бы забиться в темный уголок. Но потом грусть сменилась стыдом. Наверное, она просто боится его. Что ж, не она первая. Лучше бы тебе оставить бедное дитя в покое.
– Пойду поправлю дверную петлю.
– Буду благодарна, – не оборачиваясь от мойки, сказала Мирабель. – Инструмент в кладовке.
Ган нашел отвертку и сел на пол перед покосившейся входной дверью. Не успел он поправить первую петлю, как девочка вошла в комнату и устроилась у пыльного окна, опершись подбородком о руку. Выбирая гвоздь, Ган взглянул на нее. «Она похожа на печального щенка, – подумал он. – Который ждет кого-то, кто никогда не придет». В тишине комнаты было слышно жужжание толстой мухи, которая тщетно пыталась пробиться сквозь окно в пятнах грязи на улицу. Девочка уныло стучала пальцем по стеклу, производя похожие звуки.
По телу Гана вдруг разлилось приятное тепло. «Хорошо было бы иметь ребенка, который тебя ждет, – подумал он. – Хорошо бы есть по утрам яичницу с ветчиной. И ремонтировать собственную дверь». Он вытер пот со своего сломанного носа, задержал взгляд на руке, испещренной шрамами, и, стиснув зубы, ручкой отвертки вбил гвоздь. «Чертов дурак!»