Леонора почувствовала себя неловко и встала.
– Пойду начну убирать, – пробормотала она.
– Нет, сядь! – приказал Том. – Ты не имеешь права быть грубой с нашей гостьей, мама. Хэррингтоны были очень добры к нам с Джеймсом и много для нас сделали. Я истекал кровью, после того как меня поддел на рога бык, и едва не умер, а она вылечила меня так, как не сделал бы ни один доктор. Мы получили там хорошую работу, мама. И благодаря этому выплатили уже все долги по налогам. То, что происходит, совсем на тебя не похоже. Мне очень неприятно говорить тебе это, мама. Действительно неприятно. Но ты должна извиниться перед этой женщиной.
Леонора вдруг почувствовала ужасную усталость:
– Да все в порядке, Том.
– Нет, не в порядке, – слабым голосом ответила миссис Шелби. – Томми прав. – Глядя на Леонору, она часто заморгала, словно только что увидела ее. – Мне как будто вогнали кол в сердце. От этой боли я схожу с ума. Я не могу соображать. – Руки ее судорожно дернулись к щекам, пальцы задрожали. – Я должна похоронить своих мальчиков, понимаете? Я больше ни о чем не могу думать. Это разрывает мое сердце. – Голос ее упал. – И это не прекратится, пока я не похороню своих сыновей.
Леонора кивала, стараясь сдержать слезы.
– Можно я помогу вам в кухне? – спросила она.
Миссис Шелби сделала глубокий вдох и встала:
– Я с радостью приму вашу помощь. Спасибо.
Дом Шелби был именно домом, настоящим семейным очагом. На двери в библиотеку виднелись многочисленные зарубки, отмечавшие рост детей за много лет; половицы были вытерты посередине множеством ног, которые ходили и бегали здесь; в буфете стояли стопки потертых разнокалиберных тарелок из разных наборов; кладовая и шкаф ломились от съестных припасов, которых хватило бы, чтобы прокормить армию. Весь дом, даже его стены, казалось, был пропитан смехом, оживленными голосами, какими-то историями; сама атмосфера здесь окутывала каждого настоящим домашним теплом. Тут Джеймс провел значительную часть своего детства, и, гладя пальцами выцветшую обивку мебели, кожаные корешки книг или шелковистые волосы детей, Леонора испытывала сладкое чувство благодарной радости за то, что Джеймс знал такую жизнь.
В кухне миссис Шелби домывала последние тарелки. Джеймс и Том, посвежевшие и сытые, сидели, допивая кофе.
– Доброе утро, – поздоровалась миссис Шелби, не поднимая головы от мойки. – Если хотите, есть кофе и яичница. – Она повернулась к Леоноре и слабо улыбнулась. – Вы хоть выспались? Кровать у нас не из лучших.
– Так хорошо я не спала уже очень и очень долго, – ответила Леонора.