– Тяжелый выдался денек, да? – вздохнул он. – Откуда вы родом, ребята?
– Из «пшеничного пояса», – ответил Том, устало потирая затекшую ногу. – Из-под Саутерн-Кросса.
Шериф с интересом оглянулся на них.
– Правда? Жена Мерфи как раз из тех мест. Славная девушка. Кстати, не так давно родила. – Он нахмурился, пытаясь вспомнить ее имя. – Как же ее? Эбби? Нет, Эшли!
Том напрягся. Стая ворон расправила крылья, с неистовым карканьем сорвалась с дерева и взмыла в воздух. От оглушительного грохота небо содрогнулось, как будто расколовшись пополам. На какой-то миг трое мужчин застыли, глядя перед собой. Потом голова шерифа упала вперед – ему снесло часть черепа.
Следующая пуля попала Джеймсу в плечо, и он упал набок. Дверца распахнулась, и он вывалился на землю.
– Джеймс! – Том выбрался наружу и попытался оттащить его за машину, успев пригнуться от просвистевшей пули.
Гром выстрелов, эхом отражаясь от камней, неуклонно приближался. Держа пистолет в вытянутой руке, Мерфи шагал неспешно и методично. Верхняя губа его кривилась, обнажая оскал зубов.
– Она рассказала мне, что это был ты! – заорал он.
Том встал, широко расставив ноги и прикрывая собой друга.
– Она рассказала мне, что ты с ней сделал! И что ты заплатил ей, чтобы она держала язык за зубами!
Том сделал шаг вперед и выставил руки перед собой.
– Это не то, что ты думаешь.
– Я видел этого ребенка, и я все знаю!
– Нет…
– Она рассказала мне, как ты заставил ее силой! Как ты изнасиловал мою жену!
Руки Тома безвольно упали. Он перестал спорить, только взглянул на Джеймса, и в глазах его были обреченность и ожидание конца.
– Ради всего святого, клянусь, я никогда…
Выстрелы прозвучали оглушительно громко.
Один… Два… Три… Четыре…
Том рухнул к ногам Джеймса.
Глаза его остекленели.
– Том! – отчаянно закричал Джеймс, в слепой ярости вскочил на ноги и ринулся на Мерфи.
Пистолет развернулся в его сторону. Из черного отверстия ствола поднимался легкий дымок. Новые выстрелы взорвали тишину буша.
Диван под Леонорой казался жестким. Голову ей подпирала подушка. Она не чувствовала своего тела. Веки ее то открывались, то закрывались, как створки раковины моллюска. Когда глаза открывались, перед ней вырисовывались силуэты темной комнаты, которые вскоре вновь исчезали под опустившимися тяжелыми ресницами. Ленивый свет исходил от настольной лампы, похожей на светящийся шар с размытыми краями. Голова была пуста, мыслей не было – только какие-то беспомощные видения, звуки и ощущения, подчеркнуто далекие.
Но вот послышались тяжелые шаги по деревянному полу. Тук