– Приходи один, – на полном серьезе предупредила барышня.
– Жена здесь давно не работает.
– Я имею в виду мыша.
– Мадмуазель, вы чудо! – посылая воздушный поцелуй, расплылся в умилении шантажист.
Солнечный диск лениво поиграл в прятки с верхушками деревьев и нехотя перевалился в сторону заката. Отправляясь на покой, светило, словно по лестничным пролетам, неспешно перекатилось по крышам домов и лениво погрузилось в кроны развесистых кленов. Будто бы по мановению волшебной палочки, жара, подобно обессилившему дракону, беззлобно пахнула огнедышащим зноем и стремительно пошла на убыль. Горожане оживились и потянулись из тихих закоулков на просторы широких проспектов. Заполонившие проезжую часть автомобили бесшабашно таранили тротуары и уверенно теснили негодующих от возмущения пешеходов. Старинные улочки и переулки с миниатюрными церквушками и витиеватым декором невысоких особнячков робко жались к переливающимся в стекольном великолепии офисам европеизированных кварталов. Архитектурный модерн беззастенчиво шел в наступление и завоевывал любое пригодное для прироста пространство. Столичные застройки времен дворянского и купеческого быта не выдерживали жесткой конкуренции со столь откровенным напором современности. Казалось, затерянная среди новомодных строительных изысков старая Москва постепенно утрачивала былое великолепие и сдавала завоеванные веками позиции. Однако сиюминутность безудержного натиска проигрывала величавой вечности. Исторические места по-прежнему удивляли знатоков неповторимой самобытностью, а в небольших тенистых двориках все еще обитали те, кто знал и любил иную Москву, вольготную и разудалую, но при этом бесконечно гостеприимную и хлебосольную. Шум и ритм современной деловой жизни изменил столицу внешне, но сути, к счастью, не поменял. Оттого любой путешествующий, не говоря уже о старожилах, при желании и маломальской фантазии легко мог перенестись в прошлое. Стоило лишь присмотреться, и на скамейке любого из скверов отыскался бы если не сам Воланд, то один из его многочисленных помощников наверняка.
Чтобы сэкономить время на дорогу и не стоять в изнурительных московских пробках, к вокзалу Маша отправилась на метро. На выходе из станции ее уже поджидал Никита. Он перехватил сумку коллеги и, не сумев скрыть удивления, иронично прокомментировал:
– На этот раз могла бы обойтись и без кирпичей! Что везем?
– Подарки. Космодром пятнадцать лет был моим домом.
Недалеко от перрона коллеги едва не столкнулись с неопрятной седовласой женщиной, из-под полы торгующей водкой. Бродяжка грязно выругалась, но на всякий случай в надежде окинула пару мутным взором. Так и не разглядев в них потенциальных покупателей, она наперерез бросилась к какому-то алкашу: «Купи, мужик, недорого». Шепотом сговорились в цене и в восторге от удачной сделки разошлись в разные стороны. Женщина ловко извлекла из сумки новую поллитровку, отхлебнула из горлышка уже начатой, занюхала рукавом и зычно расхохоталась. «Русская водка, что ты натворила», – затянула она вдруг сильным грудным голосом. Прохожие стали удивленно оглядываться. Никита потерял спутницу из вида и вернулся. Маша с нескрываемым интересом рассматривала торговку. «Паленой водки с вошками желаешь? – укорил приятель и, взяв ее под руку, потащил к платформе. – Мань, глянь – состав под парусами! Время не ждет»