Я так и не решил, что я такого сделаю потом, в освободившиеся полдня. Потому что я забыл ключи. Понимаете? Нет ключей! И хорошо, если забыл, а не потерял…
Сажусь прямо на самокат под дверью. Он почти чистый, прямо так сажусь. Влево-вправо, езжу тихонько… Что делать?
Ну ясно что. Бежать. К маме в театр, за ключами.
Сумку с учебниками бросаю прямо здесь, на лестничном подоконнике, – кому нужны мои учебники!
И лечу на метро. В общем, тут до театра полчаса, не так уж и сильно я испортил себе день.
Звоню маме с проходной служебного входа.
– Игнат? Что, ключи? А, так ты уже здесь? Слушай, так это отлично! Я сейчас!
Она спускается, такая «другая мама», рабоче-театральная. Мне страшно нравится, когда она такая; и нравится, как уважительно с ней все здороваются: и охрана, и балерина, и какая-то суровая тётенька в чёрном пиджаке с брошкой-цветком на груди.
– Представляешь, у меня как раз перерыв! Полчаса.
– И что? – не понимаю я.
– Пойдём кофе пить! – говорит она.
Кофе пить… Это такое взрослое! Не «пойдём, я тебя покормлю». А совсем другое.
Мы идём не в служебный буфет, а на улицу, там французская булочная и два столика. Мне нравится, что мама перебегает дорогу без пальто, прямо как мы на перемене бегаем в киоск.
Мы садимся на подоконник, такие там широкие подоконники с цветными подушками.
– Здесь вкусные круассаны, – говорит мама. Никаких тебе «после супа».
Я вдруг придумываю одну штуку. Если сейчас круассаны и кофе куплю я, а не она. Это будет космически взросло.
– Пожалуйста, два круассана и два кофе, – говорю я, и голос предательски ломается; ну и что, повторяю ещё раз. – Два круассана и два кофе.
Мама сияет.
А я спотыкаюсь, конечно, о свой самокат. И словно в замедленной съёмке вижу, как кофе выплёскивается из стакана, прямо подпрыгивает там, внутри, и… Только не на маму!
И он слушается – и аккуратно проливается на самокат. Ну, и на меня немного, но главное – не на неё.
Сейчас она скажет: ну как всегда!
…Но она не говорит. И что джинсы буду сам стирать, тоже не говорит. Просто даёт мне салфетку. И улыбается, улыбается!
Потом мы пьём кофе.
– Как у тебя дела? – спрашивает она.
– Нормально, – отвечаю я. Чего ещё говорить-то?
У неё звонит телефон.
– Женя? Извини, я сейчас занята… Да, потом. Мы тут кофе пьём. С кем? С Игнатом! – гордо-гордо говорит она и жмёт отбой.
И я тут же неожиданно рассказываю ей и про Марго, и про новенького Зайцева, мне вдруг становится так легко говорить…
И она тоже рассказывает про театр…
А потом ей надо бежать, и мы уходим, она бежит через дорогу… Я раскрываю самокат. Внутри меня кофе, круассан и радость.