Нашёл дураков. Хотя я как раз не очень тороплюсь, но что ему нужно?
– А какое у вас к нам дело? – спросил Яша Левин, из близнецов. Вот так взял и спросил, в лоб.
– Да собственно… – Абрамов вдруг смутился, – никакого… У меня, братцы, день рожденья. Оставайтесь, кто хочет, чаю попьём. С пирогом.
У меня даже ручка из рук выпала. Тын-тын-тын по парте – и на пол. В тишине. Абрамов? Угощает? Нас?!.
– Ого, – сказал Миша, второй близнец.
В общем, мы остались. Близнецы, мы с Костиком, Тонька и ещё две девчонки. А Абрамов такой – тадам! – из-под стола достал пакет. Развернул его, зашуршал фольгой.
– Это что? – спросила Тонька.
– Шарлотка.
– Ух ты, корицей пахнет… Кто это вам пёк?
– Никто. Сам, – засмеялся Абрамов. – Не бойтесь, не отравлю. Вы же у меня любимый класс. Соображаете чуть-чуть.
Шарлотка и Абрамов. Чего только не бывает в жизни.
И очень вкусно; я три куска слопал, не удержался. И ещё оказалось, что Абрамов умеет улыбаться. И вообще он вполне нормальный человек.
Он мне шарлотку отрезал и положил на тарелку бумажную. И говорит:
– Ты, Игнат, обижен ещё на меня, нет? Это глупость была с моей стороны, извини.
Это за то, что он меня запер тогда в классе! Я уж и забыл. Как-то мы с ним сделали вид, что ничего не было. Что это нормально: вот он тогда вернулся, а меня нет, только окно открыто.
Извинился. Да ещё при всех.
Похоже, я ничего не понимаю в людях. Почему я его считал таким ужасным?
– Это вы извините. Я просто не могу в замкнутом пространстве, у меня вроде клаустрофобии, понимаете?
– Я же не знал, – сказал он. – Ты хоть помнишь, за что я тебя запер?
– Нет, – растерялся я. Правда же не помню. Что я мог такого?..
– Полный провал педагогического приёма… Антипедагогического даже, я бы сказал. Учту на будущее. Ну что, мир?
И он протянул руку. И я её пожал.
* * *
Мы так хорошо сидели, смеялись не помню над чем, помню только – живот даже болел.
А потом Костик вдруг как вскочит, как заорёт:
– А-а-а-а! Робототехника!
У него, оказывается, по вторникам робототехника эта, а он забыл.
– Через пятнадцать минут, – сказал он совершенно убитым голосом. А пилить далеко ему, я помню, полчаса, не меньше; и транспорт туда никакой не ходит…
– Бери мой самокат, – сказал я.
– Самокат?.. А как же ты?!.
– Завтра принеси только. Беги! Там под гору в основном. Успеешь!
И он умчался, даже спасибо не сказал – некогда.
…Мы вышли из школы с Мишей и Яшей Левиными. Яша, кстати, выкинул такую штуку – побрился наголо. И тут я наконец запомнил, что он Яша. А Миша как раз самый лохматый в классе остался.
– Ты, значит, безлошадный сегодня? – спросил Яша.