– Тише! – И его тон недвусмысленно свидетельствовал о том, насколько его мысли далеки от происходящего.
К тому моменту, когда на сцене появилась спасательная партия, мисс Рекстон была готова кого-нибудь убить и уже настолько не владела собой, что, забывшись, крикнула Софи, дрожа от гнева:
– Это вы во всем виноваты!
Софи, испытывая жалость к мисс Рекстон из‑за столь неловкого положения, в которое она попала, успокаивающим тоном ответила:
– Нет, во всем виноват глупый слуга, посчитавший, что все уже вернулись в дом. Ничего страшного! Пойдемте выпьем превосходного чаю Санчии!
– Я вам не верю. Вы – беспринципная, вульгарная и…
– Евгения! – резко бросил мистер Ривенхолл.
Она сердито всхлипнула, но замолчала. Софи же вышла за калитку, чтобы вернуть к действительности мистера Фэнхоупа, а мистер Ривенхолл сказал:
– Произошло глупое недоразумение, и вовсе незачем так расстраиваться из‑за него.
– Я убеждена, что это подстроила твоя кузина с целью выставить меня на посмешище, – сдавленным голосом заявила Евгения.
– Вздор! – холодно отозвался он.
Она увидела, что он не испытывает к ней ни малейшего сочувствия, и сказала:
– Мне не нужно говорить тебе, что я лишь стремилась помешать твоей сестре провести весь день в обществе этого неприятного юноши.
– А в результате она провела весь день в обществе Талгарта, – парировал он. – Тебе незачем было так утруждаться, Евгения. Присутствие моей матери, не говоря уже о моем собственном, сделало твой поступок, прямо скажу, ненужным!
Надо полагать, что столь критическое замечание переполнило чашу унижения, которую испила мисс Рекстон, но в гостиной она обнаружила, что ей предстоит вынести еще и комментарии маркизы. Санчия принялась рассуждать о вольностях, которые позволительны английским леди, в отличие от строгих правил поведения, установленных для испанских девушек, которые и шагу не могут ступить без пожилой дуэньи. Все присутствующие, за исключением мистера Ривенхолла, который предпочел хранить молчание, принялись дружным хором выражать свое сочувствие мисс Рекстон, оказавшейся в столь неприятном положении, и изо всех сил пытались успокоить ее, а Софи даже уступила ей свое место в коляске на обратном пути домой. Мисс Рекстон смягчилась и сменила гнев на милость, но когда чуть позже попыталась оправдать свой поступок в глазах жениха, он резко оборвал ее, заявив, что вокруг пустякового инцидента поднялось слишком много шума.
– Я не верю, что в этом виноват кто-то из слуг, – упорствовала она.
– В таком случае притворись, что веришь.
– Значит, ты тоже так не думаешь! – воскликнула она.