на это рассчитывал, Софи! Я и подумать не мог, что снова проиграю! Боб Гилмортон – мой старый друг! – хорошо знает владельца, и он поклялся, что лошадь не может проиграть!
Софи, обладавшая прекрасной памятью, моментально вспомнила, что имя Голдхэнгера было написано на том самом клочке бумаги, который обнаружился в ее спальне, но не стала комментировать сей факт, а лишь поинтересовалась, проиграла ли злосчастная лошадь забег.
– Она не заняла ни одно из призовых мест! – простонал Хьюберт.
Софи кивнула с понимающим видом:
– Сэр Гораций говорит, что если ты намерен привести свои дела в порядок, поставив все на лошадь, то она никогда не победит, – заметила она. – А еще он говорит, что, садясь играть с пустыми карманами, непременно проиграешь. На выигрыш можно рассчитывать только тогда, когда не нуждаешься в деньгах. Сэр Гораций всегда прав!
Хьюберт не стал с этим спорить и несколько минут рассказывал о том, как шла его лошадь, и при этом ругал владельца, тренера и жокея на чем свет стоит, так что они вполне могли бы подать на него в суд за клевету, будь его собеседником кто-нибудь менее заслуживающий доверия, чем его кузина. Она, не перебивая, сочувственно выслушала его, и только когда он умолк, заговорила о том, что считала наиболее важным.
– Хьюберт, ты еще несовершеннолетний, – сказала она. – А я знаю, что одалживать деньги малолетним – преступление, потому что когда юный мистер… Не будем называть его имени, оно и так всем известно! Так вот, когда один мой знакомый молодой человек попал в похожую историю, то пришел к сэру Горацию за советом, и сэр Гораций ответил ему именно так. Насколько мне известно, закон предусматривает очень суровое наказание за подобный поступок.
– Да, я знаю, – ответил Хьюберт. – Большинство ростовщиков не пошли бы на такое, но… Словом, один мой приятель знал этого типа, Голдхэнгера, дал мне его адрес и… и научил меня, что ему говорить, а также сообщил, какие проценты я должен буду выплачивать. Хотя тогда меня это не слишком интересовало, потому что я был уверен в том…
– Долг очень велик? – спросила Софи.
Он кивнул.
– Да. Я хоть и соврал ему насчет своего возраста, но он все равно догадался, что мне нет двадцати одного года, так что теперь… Я в его власти. А я‑то надеялся, что смогу расплатиться с ним после скачек.
– Сколько ты у него одолжил, Хьюберт?
– Пять сотен, – пробормотал он.
– Боже милосердный, и все это ты проиграл в карты? – воскликнула она.
– Нет, но я хотел поставить сотню на ту чертову клячу, – пояснил он. – Не было смысла занимать ровно столько, чтобы только рассчитаться с долгами, потому что мне ведь предстояло расплачиваться еще и с Голдхэнгером!