– Нам более не о чем говорить, а с пистолетом в руке я чувствую себя гораздо спокойнее. Так вы отдадите мне то, за чем я пришла, или мне отправиться на Боу-стрит и сообщить им, что вы пытались меня похитить?
– Миледи, – сказал мистер Голдхэнгер, в тоне которого появились просительные нотки. – Я всего лишь бедный старик! А вы…
– Вы станете намного богаче, когда я верну вам ваши пятьсот фунтов, – заметила Софи.
Он просветлел, потому что всего несколько минут назад выглядел так, словно готов был отказаться и от этой суммы.
– Очень хорошо, – сказал он. – Мне не нужны неприятности, поэтому я верну вам долговую расписку. А вот перстень вернуть не могу, потому что его у меня украли.
– В таком случае, – заявила Софи, – я всенепременно отправлюсь на Боу-стрит, поскольку убеждена, что там не поверят, как не верю и я, что перстень украли. Если у вас его нет, то вы его продали, а это уже значит, что вас могут подвергнуть уголовному преследованию. Только сегодня утром я справилась у одного очень уважаемого ювелира, какие законы действуют в отношении залогового имущества.
Мистер Голдхэнгер, взбешенный столь нехарактерным для женщины знанием законов, метнул на нее ненавидящий взгляд и проворчал:
– Я не продавал его!
– Да, и украден он тоже не был. Полагаю, перстень лежит в одном из ящиков вашего стола вместе с долговой распиской, иначе я не представляю, зачем еще вам понадобилось приобретать столь замечательный предмет мебели, если не для того, чтобы хранить в нем драгоценности. Быть может, вы даже держите в нем свой пистолет, и на этот случай спешу предупредить вас, что если вы нажмете на курок быстрее меня, то я оставила дома письмо, в котором рассказала своим… своим родителям, куда я направилась и с какой целью.
– Будь у меня такая дочь, как вы, я постыдился бы показывать ее людям! – с чувством воскликнул мистер Голдхэнгер.
– Вздор! – ответила Софи. – Вы наверняка гордились бы мною, да еще и научили бы обчищать карманы. А будь у вас такая дочь, как я, она бы отскребла здесь полы и выстирала бы вашу сорочку, так что вы выглядели бы и чувствовали бы себя намного лучше, чем сейчас. Прошу, не заставляйте меня ждать слишком долго: я устала от этого разговора, да и вы уже изрядно мне прискучили!
Мистера Голдхэнгера кем только не называли – и негодяем, и кровопийцей, и обманщиком, и дьяволом, и вампиром, и прочими столь же лестными прозвищами, но еще никто никогда не говорил, что он кому-то наскучил, и еще ни одна из его жертв не глядела на него с таким нескрываемым презрением. Он бы с превеликим удовольствием сомкнул свои длинные костлявые пальцы на шее Софи и по капле выдавил бы из нее жизнь. Но девушка держала в руке пистолет, поэтому он только отпер один из ящиков своего стола и дрожащей рукой принялся искать в нем нужные предметы. Швырнув через стол перстень и клочок бумаги, он прохрипел: