– Да, наверное. Не думайте, будто я не испытываю к вам благодарности, Софи! Не знаю, каким образом вы догадались, что он угодил в неприятности…
– О, это было совсем нетрудно! Бедный мальчик показался мне крайне встревоженным с самого первого дня моего появления здесь! А после его возвращения из Ньюмаркета стало окончательно ясно, что на него обрушилось новое несчастье. Поначалу он не хотел ни в чем признаваться, и лишь угроза пожаловаться вам заставила его выложить мне всю историю – довольно глупую, следует признать.
Он в упор посмотрел на нее:
– Я должен был первым заметить, что Хьюберт чем-то терзается!
Он выглядел подавленным, и она сказала:
– Наверное, у вас и без того хватало забот. Мужчины замечают подобные вещи не так быстро, как женщины. Что ж, я рада, что он все-таки вам рассказал все. Но не корите себя слишком строго! Я уверена, что он получил урок, который никогда не забудет.
– Полагаю, вы правы. До сих пор я считал его легкомысленным, как… Но теперь он дал мне надежду, что я ошибался! Но, Софи, мне до сих пор неизвестны подробности этого грязного дела! Кого вы привлекли в помощники?
– Никого, клянусь честью! – немедленно заверила она. – Я тщательно обдумала создавшееся положение, и хотя первым моим порывом было поручить дело стряпчему моего отца, вскоре я поняла, что из этого ничего не выйдет. Я ни к кому не могла обратиться, не упоминая Хьюберта. Поэтому взялась за дело сама.
– Софи, не могли же вы в одиночку отправиться к этому негодяю!
– Могла и отправилась. О, я понимаю, что с моей стороны это был крайне легкомысленный и дерзкий поступок, но я‑то думала, что о нем никто не узнает! К тому же я ни на секунду не забывала о том, что вам очень бы не понравилось, если бы правда стала известна кому-либо еще, кроме непосредственных участников.
Она заметила, что на его лице появилось выражение вежливого недоверия, и вопросительно приподняла брови.
– Хьюберт рассказал мне о Голдхэнгере достаточно, чтобы я мог понять, что он собой представляет! – сказал Чарльз. – И не говорите, будто он с радостью отдал вам долговую расписку и ценный залог, удовлетворившись лишь возмещением основной суммы!
Она улыбнулась:
– Ну что вы! Ему очень не хотелось этого делать! Но подумайте сами, в сколь невыгодном положении он оказался! Он ссудил деньги несовершеннолетнему и по закону не мог вернуть себе ни пенни. Мне кажется, он был рад хотя бы тому, что получил обратно основную сумму долга. Стоило мне пригрозить, что я отправлюсь на Боу-стрит, – выстрел наугад, но он угодил в яблочко! – как я поняла, что выбила почву у него из-под ног. Мой дорогой Чарльз, не представляю, что такого ужасного нашел Хьюберт в этом человеке. Да им только несмышленых детей пугать!