К сожалению, мистер Ривенхолл также отбыл в Йоркшир погостить у своей тетушки. Во времена тяжелых испытаний его присутствие неизменно оказывало на мать успокаивающее действие, да и Амабель в бреду часто звала Чарльза. Родные надеялись, что мужской голос успокоит ее, поэтому привели в комнату девочки отца, который предпринял неловкую попытку привести ее в чувство. Заразиться он не боялся, поскольку доктор сообщил ему, что взрослые крайне редко страдают от этого заболевания, но, хотя вид больной дочери тронул его до глубины души, он никогда особенно не интересовался своими детьми, поэтому успокоить ее не сумел. Из его глаз ручьем хлынули слезы, и он был вынужден покинуть комнату.
Доктор Бейли, с сомнением оглядев старую няню, покачал головой и отправил на Беркли-сквер миссис Пебуорт – женщину необъятных размеров со слезящимися глазами и в огромной шляпке. Она ласково улыбнулась двум молодым леди, которые впустили ее, и хриплым голосом заявила, что отныне им нечего бояться, поскольку она берет бедную малютку под свою опеку. Не прошло и двенадцати часов с момента ее появления, как она, стоя на улице, уже осыпала проклятиями запертую дверь особняка, откуда ее, по приказанию мисс Стэнтон-Лейси, выставила доблестная Джейн Сторридж. Софи без обиняков заявила доктору Бейли, что они вполне могут обойтись без служанки, которая регулярно подкрепляется из квадратной бутылки, а потом всю ночь напролет спит без задних ног в кресле у камина, пока ее пациентка стонет и мечется по кровати. Поэтому когда мистер Ривенхолл, немедленно отправившийся на юг после получения известий из Лондона, прибыл на Беркли-сквер, то обнаружил, что его мать страдает от учащенного сердцебиения, отец ищет спасения от нервных потрясений в клубах «Уайтс» или «Уоттиерс», его сестра, восстанавливая силы, дремлет на кровати, а в комнате больной распоряжается кузина.
Когда на дом обрушилось несчастье, леди Омберсли моментально забыла об упрямстве и несговорчивости Чарльза, считая его своей единственной надеждой и опорой. Радость, которую она испытала при виде того, как он входит в комнату, омрачал лишь страх, что и он может заразиться тифом. Миледи лежала на софе, но с трудом заставила себя встать и обвила руками шею сына, воскликнув:
– Чарльз! О, мой дорогой сынок, слава Богу, ты дома! Это ужасно, я знаю, что ее заберут у меня, как и мою бедную маленькую Клару!
Она захлебнулась слезами, и в течение нескольких минут он пытался успокоить вконец расстроенные нервы матери. Когда же она немного пришла в себя, он стал расспрашивать ее о природе заболевания Амабель. Она отвечала ему бессвязно и путано, но Чарльз уяснил достаточно, чтобы убедиться в том, что дело плохо и сестра, скорее всего, заразилась во время посещения «Амфитеатра Эстли». Он пришел в такой ужас, что некоторое время не мог вымолвить ни слова, а потом резко вскочил с софы, подошел к окну и остановился перед ним, глядя на улицу. Его мать, смахнув с глаз слезы, пролепетала: