Леди Омберсли уверила ее, что не питает предубеждения к собакам, зато решительно не расположена к обезьянам. Софи рассмеялась и сказала:
– О боже! Неужели я поступила дурно, привезя ее в подарок детям? Но когда я увидела Жако в Бристоле, он показался мне именно тем, что надо! А теперь, после того как я отдала его малышам, думаю, будет очень трудно убедить их от него отказаться.
Леди Омберсли склонялась к мысли, что это вообще невозможно, и поскольку тема была исчерпана, а многочисленные признания племянницы изрядно выбили ее из колеи, она предложила Сесилии проводить Софи наверх, в ее комнату, где она, без сомнения, захочет немного отдохнуть перед тем, как переодеться к ужину.
Сесилия с готовностью вскочила на ноги, собираясь в случае необходимости присоединить свой голос к словам матери. Впрочем, она не думала, что Софи захочет отдохнуть; того немногого, что она узнала о своей кузине, оказалось довольно, чтобы вызвать в ней уверенность, будто столь живая и общительная девушка редко нуждается в покое и отдыхе. Но ее влекло к Софи, и она хотела подружиться с ней как можно скорее. Поэтому, когда обнаружилось, что служанка Софи распаковывает в ее спальне чемоданы, она уговорила кузину отправиться поболтать в свою комнату. Селина, узнав, что ее не приглашают, обиженно надула губы, но ничего не сказала и ушла, утешая себя тем, что ей выпала на редкость благодарная задача в подробностях пересказать мисс Аддербери все, о чем поведала им в Голубой гостиной Софи.
По натуре Сесилия была застенчивой, и хотя ей недоставало холодной сдержанности, в избытке имевшейся у ее брата, излишней откровенностью она тоже не отличалась. Но уже через несколько минут она вдруг обнаружила, что изливает кузине душу, рассказывая о своих многочисленных горестях. Софи слушала ее с интересом и сочувствием, но постоянное упоминание имени мистера Ривенхолла, похоже, изрядно озадачило ее, и в конце концов она не выдержала:
– Прошу прощения, но разве этот Чарльз тебе не брат?
– Мой старший брат, – согласно кивнула Сесилия.
– Так и я думала. Но почему его мнение столь важно для тебя?
Сесилия вздохнула:
– Софи, скоро ты сама поймешь, что в этом доме ничего не делается без разрешения Чарльза. Это он отдает распоряжения, все организует и всем заправляет!
– Нет, давай-ка расставим точки над «i»! – настаивала Софи. – Ведь мой дядя еще не умер, так? Я уверена в этом, поскольку сэр Гораций не упоминал ни о чем подобном!
– О нет! Но папа… мне не следует говорить о нем дурно, к тому же я и сама толком ничего не знаю… но мне кажется, что бедный папа оказался в затруднительном положении. Собственно, я в этом уверена, потому что однажды застала маму в полном отчаянии. Она мне кое-что рассказала, так как очень расстроилась и не сознавала, что делает. В общем, она никогда и слова плохого о папе не говорила никому из нас – за исключением, пожалуй, Чарльза и, наверное, Марии, поскольку та теперь замужем. Однако потом умер мой двоюродный дедушка Мэттью, который оставил все свое состояние Чарльзу; я не совсем понимаю, что и как там вышло, но, по-моему, Чарльз что-то сделал с закладными. Как бы то ни было, бедный папа оказался полностью в его власти. И еще я уверена, что именно Чарльз платит за обучение Хьюберта и Теодора и к тому же погашает прежние долги – так мне сказала мама.