– Ты Ларису Ланскую знал… в молодости?
– Вопрос о том, спал ли я с нею? Ведь так?
– Допустим.
– Ты ревнуешь меня к прошлому?
– Я? Тебя? Что? – ей едва не снесло крышу. Генрих умел провоцировать. – Глупости! Мало ли, кого ты там имел! Мне-то какое дело! Подумаешь, переспали, экая невидаль!
«Слишком много слов! – Она понимала, что попалась, как ребенок, но ничего поделать с собой не могла и объяснить Генриху, с чего вдруг такая экспрессия, не могла тоже. – Слишком много слов. Слишком быстрый отклик. Слишком сильное чувство. Черт тебя подери, Генрих!»
– Да, мне кажется, мы были с ней близки какое-то время… – говорит осторожно, думает о чем-то своем, смотрит в спину извозчика, который от их разговора поменял цвет кожи с белого на бурый.
– Она была замужем?
– Да, похоже на то…
– Ольга думает, что это случилось еще до рождения Марго, ее старшей сестры.
– Да? И что? Это ее тревожит?
– Нет, просто любопытно.
– Давняя история.
– С Елизаветой Ростовцевой тоже давняя история?
– Я был молод, – прозвучало с ноткой грусти, – и весьма популярен.
«И это все, что ты готов сказать о двух женщинах, которые тебя любили? Сукин сын!»
* * *
Во всех хороших домах – а особняк на углу Мошкова переулка и Дворцовой набережной был из таких – есть свои приемные дни. Понедельники, скажем, вторники или среды – постоянные, словно религиозные праздники, и закрытые на манер английских клубов. Нелидовы традиционно принимали по четвергам. Это повелось еще со времен отца нынешнего главы семейства – Георгия Самсоновича, бывшего одно время даже вице-канцлером империи. В те времена Генрих бывал здесь часто, особенно в период увлечения младшей дочерью графа Нелидова Анастасией. Но случилось это давно, и не факт, что Павел Георгиевич знает об этом или все еще помнит. Да, если и вспомнит, это же история его сестры, а не жены. Есть разница, как говорится. Другое дело Софья. Ей много о чем есть вспомнить, и, слава богу, если Павел об этом не осведомлен.
– Генрих, – Наталья приостановилась перед самой дверью, уже распахнутой перед ними вышколенным до полного автоматизма швейцаром, – а кто я сегодня?
– А сама, как думаешь?
– Наверное, баронесса Цеге…
– Я не спрашивал тебя, Тата, но если ты носишь этот титул…
– Я сирота, Генрих. Титул принадлежит мне.
«Грустно, но этого следовало ожидать».
– Пойдем, – предложил он, – нас уже ждут.
И в самом деле, в вестибюле прогуливался, покуривая, генерал Бекмуратов.
– Добрый вечер, баронесса! Рад вас видеть, господин Шершнев!
«Ну, вот, все точки над «i» расставлены, и не нужно гадать, кто есть кто этим вечером в этом доме».