– Значит, хотите определенности.
– Время – деньги, Петр Андреевич, так, кажется, говорят голландцы?
– И бриты так говорят, – хмыкнул в ответ Варламов. – Но они нам, русским, не указ!
– Это они вам, русским, не указ, – поправил его Генрих. – А я деньги зарабатываю честным трудом.
– Честным трудом? – «Удивленно» поднял бровь Варламов. – А я думал, вы наемник, Генрих… Романович.
– Во-первых, если я сказал «достаточно», то так оно и будет! – Генрих был возмущен, но воли гневу не давал. Говорил нарочито спокойно. Разве что холодно, без эмоций, но это максимум того, что он себе мог позволить. Не унижаться же, в самом деле, перед каждым сукиным сыном?! – Во-вторых, служба в наемном войске не позор. Во всяком случае, в старой России. И, в-третьих, вы уж решите, Петр Андреевич, кто я для вас, Николаевич или Романович. Определитесь и тогда, милости просим, а пока, извините! Честь имею! – он небрежно вбросил дымящийся окурок в зев огромной бронзовой пепельницы, отвернулся и сделал шаг к двери.
– Постойте!
Все-таки он достал Варламова, и вот, что обидно, на ерундовый прием взял! Мелок оказался статс-секретарь, совсем не того пошиба фигурой, какую хотелось бы видеть во главе великой страны.
«Оперетка! Банановая республика! Ей-богу, за державу обидно!»
– Да, постойте же вы! – Варламов явно испугался, что Генрих уйдет и уедет служить в Китай, но Китай Генриху не родина, и от случая послужить отечеству он так скоро не откажется. Вот только Варламову и иже с ним знать об этом не обязательно. Этот народ от власти наглеет, а вот чувства ответственности за взятые на себя обязательства как не было, так и нет.
– Поговорим о деле!
– Уверены? – обернулся от дверей Генрих. – Или опять начнем плести кружева?
– Возвращайтесь, Генрих Романович, – приглашающий жест, вежливая улыбка. – Садитесь, пожалуйста. Поговорим серьезно. Выпьете?
– Я могу и всухую, но отчего же не выпить, если предлагаете? Что там у вас?
– Все, что душе угодно! – усмехнулся довольный поворотом разговора Варламов. – У Павла Георгиевича отменный вкус!
– Тогда… Это что там у вас? – прищурился Генрих, вглядываясь в недра бара. – Это виски Port Ellen?
– Сейчас посмотрю, – Варламов достал бутылку, осмотрел, поднес к глазам этикетку. – Да, Port Ellen, тридцать два года. Должно быть, стоит целое состояние.
– Да нет, – отмахнулся Генрих. – Восемьсот фунтов, не более. Разливайте! Итак?
– Правительство обеспокоено положением в провинциях… – Варламов открыл бутылку и стал разливать виски по хрустальным стаканам, но следил, кажется, больше за своей речью, чем за бутылкой.