– Все равно не пойму, с кем же прикажете приводить к смирению непокорные провинции?
– С народным ополчением! – судя по всему, иронии, небрежно спрятанной в вопросе Генриха, Варламов даже не заметил.
– С дружинниками Половцева и Семака?
– Их, между прочим, до ста тысяч набирается, и подготовку какую-никакую получили!
– Вот именно, какую-никакую. Мне рассказывали, что дружинники эти, скорее бандиты, чем солдаты.
– А для такого дела, Генрих Романович, солдаты и не нужны. Бандиты даже лучше. Мятеж следует не просто подавить, мятежников надо раздавить. И так это проделать, чтобы и другим неповадно стало. Вы ведь понимаете меня?
– На каталонский манер? – Генрих сделал аккуратный глоток виски и теперь закуривал. – А-ля полковник Кейн?
– Скажете, плохо получилось?
– Вообще-то, плохо, – выпустил дым Генрих. – На мой вкус.
– А на мой вкус – вполне! – Варламов взял из потемневшей от времени деревянной, инкрустированной старым серебром сигарницы светлую «кохибу» и потянулся за настольной гильотинкой.
– Отчего же не пригласили его? – Генрих наблюдал за тем, как Варламов раскуривает сигару, и думал о превратностях судьбы. Пару дней назад его чуть не убили, случайно перепутав с Кейном. Впрочем, случайно ли? И действительно ли перепутали? Начинало казаться, что нет.
– Кейн – чужой! – пыхнул дымом Варламов. – А вы мало что свой, доморощенный, так еще и с историей. И в Хазарии, может статься, человек не чужой.
– Звучит цинично.
– Зато честно.
– Это да, – согласился Генрих. – Хорошо, я обдумаю ваше предложение, но прежде – огласите цену.
– Всем выходцам из империи, вам, Генрих Романович, в первую очередь, полное забвение прошлого.
– Амнистия? – уточнил Генрих.
– Забвение, – повторил Варламов.
– А на бумаге вы это как оформите?
– Не бойтесь, не в первый раз! Так сформулируем, что и нам спокойно будет, и вас никто по судам не затаскает.
– Я в таких делах на слово не верю, – покачал головой Генрих. – Сначала я должен увидеть документ.
– Хорошо, через… – Варламов задумался. – Через три дня, я думаю. Да, пусть будет три дня!
– Значит, через три дня.
– Так вы согласны? – снова оживился Варламов.
– На что?
– На мое… на наше предложение!
– Я должен все обдумать, и ведь я ничего еще не слышал о гонораре.
– Вам миллион…
– Рублей?
– Золотых рублей, – подтвердил Варламов. – Остальным обычные расценки плюс пятнадцать процентов.
– Двадцать пять.
– Вы с ума сошли!
– Не сошел, но, если вы предлагаете менее двадцати пяти процентов, мне и думать не о чем.
– Китайцы готовы платить вам двадцать пять процентов?
– Право, не знаю! – усмехнулся Генрих. – Но вы заплатите. Впрочем, и я еще не согласился, так что думайте!