«А привязанность превращает в болонку!»
В гостиной нашлось подобие бара. Небогато, но не ужасно. Пожалуй, даже наоборот. Нынешняя конспиративная квартира удобствами не уступала апартаментам на Васильевском. Двухэтажный дом в Сосновом бору, прямо на краю того самого бора, на границе дюн. Из окон вид на море и лес, внутри скромно, но отнюдь не бедно. Чисто и уютно, по-домашнему опрятно, и, что называется, «на ходу».
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросила в пространство.
Ответа не последовало. Если ее и слышали, отвечать не собирались. Эта часть дома принадлежала им двоим: ей и Генриху.
«Генриху и его шалаве…»
Натали открыла бутылку старки, взглянула мимолетно на этикетку – «ржаная… двенадцать лет выдержки… бочки из-под портвейна… листья яблони и груши…» – плеснула в стакан на треть. Закурила, рассматривая стакан на свет, понюхала, выпустив дым первой затяжки. Водкой не пахло, скорее, коньяком и яблоневым садом.
– А что?! – спросила вслух. – Не чужие, чай, люди, ведь так?
Отпила из стакана. Кивнула одобрительно. Долила стакан до половины, прихватила пачку папирос и пошла искать ванную комнату. Третья дверь – как третье желание – оказалась «той самой дверью». За ней было жарко, в подсвеченном желтыми, «солнечными», лампами воздухе плавал пар.
– Не помешаю?
Генрих сидел в огромной чугунной ванне, стоявшей посередине облицованного метлахской плиткой помещения. В печке-голландке, за чугунной дверцей, трещал огонь. Дышал жаром разожженный камин. Пламя плясало, стреляя и потрескивая, на березовых поленьях. Генрих курил. Смотрел устало, молчал.
– Ладно, – кивнула Натали, – не обижайся, уйду.
– Оставайся, раз пришла. Места вполне хватит на двоих.
– Тогда я, пожалуй, разденусь…
– Ну, это логичный шаг, нет? – усмехнулся Генрих. – Спасибо!
– За что? – не поняла она.
– Ты пришла.
– Ерунда… Ольга ведь не твоя дочь?
– Нет.
– А?..
– Сначала сними бюстгальтер и трусы.
– Да, да, конечно! – заспешила она и вдруг поняла, что ведет себя, как последняя дура. – Ты из меня веревки вьешь! А ты знаешь, кто я?
– Какой ответ тебя устроит? – пыхнул он дымом. – Баронесса Цеге фон Мантейфель? Идейная анархистка? Террористка? Кличка Бес, не так ли?
– Знаешь, – кивнула Натали, успокаиваясь. – Все-то ты знаешь, Генрих… Хорошо, я сниму бюстгальтер.
– У тебя красивая грудь.
– Ерунда! – отмахнулась она, отбрасывая бюстгальтер в сторону. – Дурацкая лесть! Маленькая…
– Как раз под мою руку, – улыбнулся Генрих.
– Не ври! – возразила она. – Под твою руку целого размера не хватает…
– Не придирайся к словам!
– А ты не ври!
– Я не вру, Тата, – покачал он головой. – Просто мы смотрим на одни и те же сиськи разными глазами. Тебе сколько лет?