Положила голову на подушку, услышала ровное дыхание Генриха, и все. Проснулась от грохота. Показалось с дуру, что это жандармы ломятся в дверь. Вскочила, как была – а была, оказывается, голая, в чем мать родила – выхватила из-под подушки пистолет и даже предохранитель успела снять, выискивая затуманенными спросонья глазами первую цель. Но тут уже и Генрих проснулся, успокоил, объяснил очевидное – ветром сорвало ставню и бьет ею теперь о стену.
Вернулась в постель, натянула на себя одеяло, прислушиваясь к свисту ветра и шуму прибоя, и поняла, что Генрих прав – не так уж и громко стучит эта проклятая ставня.
«Примерещилось!»
Усмехнулась мысленно, представляя, какой устроила переполох, повернулась на бок, устраиваясь удобнее. Положила голову на согнутую в локте руку, подтянула ноги, сворачиваясь калачиком, и почувствовала вдруг руку Генриха, легшую на бедро. Высоко, почти у талии. Теплая ладонь, сильные пальцы. Осторожное, но решительное движение. Вниз по бедру и назад, вверх по заду. Вздрогнула. Забилось сильнее сердце. Перебило дыхание. А ладонь Генриха, между тем, оказалась между ее бедер, вырвав стон. Пока тихий, сквозь зубы, едва слышный. Скорее огласовка дыхания, чем голос.
Натали знала, помнила, какие сильные и властные у Генриха руки, но и в этот раз успела удивиться, когда он с невероятной силой и ловкостью бросил ее под себя. Подмял – она застонала и заметалась, приподнимаясь на локтях…
* * *
Посылку от профессора доставили около девяти. Генрих успел принять душ и побриться, оделся, словно собирался выйти в город, но никуда, разумеется, не пошел, поскольку находился на нелегальном положении. Посмотрел на спящую женщину, поправил сбившееся на сторону одеяло и ушел завтракать. Прислуживал за столом прибывший в Петроград только вчера вечером ординарец Генриха Франц. Он же и готовил.
– Я привез настоящую английскую овсянку, командир! – улыбнулся Франц, подавая кашу. – Овсянка, яйца, тосты и джем – настоящий английский завтрак! Вологодское масло, правда, оказалось лучше, чем делают в Йоркшире, да и джем здесь называют вареньем… Впрочем, он вкусный. Я пробовал…
– Франци, – остановил его Генрих, затыкая за воротник угол салфетки, – будь добр, перестань молоть чушь. С каких пор ты стал поборником английской кухни? Ты же корсиканец, разве нет? Будь проще! Яичница с жареным беконом или пара баварских сосисок с пюре и кислой капустой подойдут мне на завтрак куда больше овсянки. Впрочем, мы в России… Купи себе какую-нибудь поваренную книгу, что ли! Или вот Фридриха спроси. Он родом из этих мест как раз. Наверняка знает, что тут едят по утрам!