– И этот знак переходит в наследство ко всем потомкам этого несчастного дома? – спросил я.
– Переходит от поколения к поколению, – отвечал Геррис, – и говорят, что можно узнать его и в наши дни. Но дом Редгонтлета имеет еще одну особенность – все его потомки во всех междоусобных войнах всегда были на стороне побежденного.
– Разве я происхожу от несчастного поколения? – воскликнул я, – и вы также? И если это правда, зачем же родственник поступает со мной столь жестоко?
– Не спрашивайте меня больше в настоящее время, – отвечал он. – Я поступаю так не по своему произволу, а по необходимости. Вы были оторваны от семейства, от своего законного опекуна вследствие неопытности и робости слишком нежной матери. Молодой сокол, который знал только материнские попечения, укрощается не иначе как лишением сна, прежде чем охотник выпускает его на добычу.
Я испугался этого объяснения, которое грозило мне продолжительным арестом.
– Но какие же права имеете вы надо мной, и какое хотите сделать из них употребление?
– Можете быть уверены, что употребление серьезное, но я не намерен сообщить вам об этом сегодня. Как вы мне дороги, видно из того, что для вашего пленения я унизился присоединиться к бродягам, разорившим рыбный завод этого жалкого квакера. Я презираю его, но без этого я не вмешался бы в ночное нашествие.
– Увы! Как я несчастен, раз даже способствовал разорению человека, оказавшего мне дружеское расположение.
– Не беспокойтесь о Джоши: подобные лицемеры всегда найдут средство поправиться. Но довольно об этом. Мне необходимо переменить местопребывание немедленно, ибо хотя судья и добрый мой приятель, однако после открытия этого сумасшедшего Пибля мне оставаться здесь не совсем безопасно. Вы должны следовать за мной как арестант или как товарищ. В последнем случае я требую от вас только честного слова не пытаться бежать, иначе же я, не задумавшись, раздроблю вам череп.
– Не знаю ваших планов и намерений, мистер Геррис, но не могу не считать их опасными. Я не хочу употреблять бесполезных попыток против превосходящих сил; но никогда не откажусь от права возвратить свою свободу при благоприятном случае. Я предпочитаю быть вашим узником, нежели товарищем.
– По крайней мере откровенно… Я не желаю подвергать вас никакому бесполезному принуждению. Напротив, вы будете путешествовать по возможности спокойно. Чувствуете ли вы в себе достаточно силы, чтобы ехать верхом, или хотите лучше сесть в карету? В стране, по которой мы поедем, гораздо удобнее верховая лошадь.
– Я чувствую, что силы мои укрепляются, и желал бы путешествовать верхом.