– Если нам необходимо познакомиться, – сказал он наконец, – в чем я не вижу надобности, в особенности теперь, когда я желаю быть один, то прошу вас объяснить, что вам угодно.
– Из этого вы все узнаете, – отвечал Аллан, подавая письмо Максвела. – Как бы вы ни назывались, но я убежден, что оно адресовано вам.
Редгонтлет повертел письмо, прочел, осмотрел конверт и сказал строго:
– Печать, сударь, сломана. В таком ли она положении была, когда вы его получили?
– Нет, печать была цела, когда мистер Максвел отдал мне письмо.
– И вы осмелились распечатать письмо, адресованное на мое имя?
– Я никогда не распечатывал чужих писем, – отвечал Аллан, – не из боязни кого бы то ни было, а из уважения к себе.
– Хорошо сказано, господин адвокат, а между тем я подозреваю, что вам известно его содержание.
– Да, я слышал, как его читали, и содержание его очень удивило меня.
– Мне кажется, что это все равно, как если бы вы и сами распечатали его. Я считаю себя вправе не входить в дальнейший разговор с посредником, заслуживающим так мало доверия. Если ваше путешествие не достигло цели, то вы сами виноваты.
– Позвольте! Содержание этого письма мне известно без моего согласия. Я могу даже сказать, против моей воли, ибо господин Бонавентура…
– Кто? – спросил встревоженный Редгонтлет, – кого вы назвали?
– Отец Бонавентура, кажется, католический священник, которого я видел у мисс Артуре в Файрлэди.
– Файрлэди! Мисс Артуре! Католический священник! Отец Бонавентура! – воскликнул Редгонтлет, повторяя слова Аллана в крайнем изумлении. – Возможно ли, чтобы человеческая дерзость могла простираться до этого? Прошу вас, скажите мне правду. Мне чрезвычайно важно знать, не сказку ли вы мне повторяете. Вы юрист и знаете, какому риску подвергается католический священник, рвение которого к своим обязанностям приведет в эту кровожадную землю.
– Да, я юрист, – отвечал Файрфорд, – и поэтому-то важно быть уверенным, что я не шпион и не доносчик. Но вот вам доказательство, что я видел отца Бонавентуру.
И Аллан подал известное письмо, наблюдая, какой оно произведет эффект.
Редгонтлет после внимательного прочтения пробыл минуты две-три в глубокой задумчивости. Он сделал знак Кристелю, который, должно быть, понял его и в сопровождении двух человек приблизился к Файрфорду.
Но в эту минуту в доме послышался сильный шум, оттуда выскочил Питер Пибль, преследуемый Нанти Эвортом с саблей наголо и добрым квакером, который для предохранения других от несчастья не колебался сам подвергнуться опасности.
Трудно представить себе более странную и смешную фигуру, нежели Питер Пибль, который бежал, насколько позволяли ему огромные сапоги. Он казался пугалом, в то время как Эворт был бледен и в его глазах сверкала жажда мщения. Редгонтлет бросился к ним.