– Вы спрашиваете моего мнения, сэр рыцарь Уолтон, и я его вам выскажу так, как будто мы с вами на прежней ноге: большая часть нынешних менестрелей не могут оправдать этого почетного звания. Истинные менестрели – это люди, посвятившие себя благородному занятию прославления рыцарских подвигов и великих принципов. Их стихи ведут храброго рыцаря к славе, и поэт имеет право и даже должен подражать восхваляемым им добродетелям. Свобода нравов уменьшила важность менестрелей и ослабила их нравственные принципы. Часто случается, что они рассыпают похвалы и сатиры, смотря по тому, на чем думают больше выиграть. Надобно, однако, надеяться, что между ними есть и теперь лица, которые знают и исполняют свои обязанности. Я полагаю, что этот Бертрам не впал в такое же унижение, как его собратья, и не поклоняется маммоне, как они. Вам судить, может ли подобный человек быть опасен замку Дуглас. Но, убедившись из его слов, что он не способен играть роль изменника, я всеми силами буду оспаривать ваше намерение наказать его как изменника или подвергать пытке в замке, занятом английским гарнизоном. Я краснел бы за свое отечество, если бы оно требовало, чтобы его слуги по произволу подвергали подобным мучениям путешественников, единственное преступление которых – бедность. Ваши собственные рыцарские чувства скажут вам больше в этом отношении, нежели я.
Краска бросилась в лицо сэру Джону Уолтону, когда молодой рыцарь высказал свое несогласие и упрекнул его в отсутствии великодушия и чувствительности. Он сделал усилие над собой, чтобы сохранить хладнокровие, и отвечал довольно спокойно:
– Вы высказали ваше мнение, сэр Аймер де Валенс, высказали его откровенно и смело, и я вам очень благодарен. Но из этого не следует, что я должен отказаться от своего образа мыслей.
И Уолтон поклонился с важностью молодому рыцарю; последний, возвратив поклон с той же церемонностью, спросил, не будет ли еще каких приказаний по службе. Губернатор отвечал отрицательно, и сэр Аймер де Валенс удалился.
Сэр Джон Уолтон, в лице которого выражалось нетерпение, задумался и стал ходить большими шагами по комнате, рассуждая, как ему поступить в данном случае.
– Трудно мне строго порицать его, – сказал он сам себе, – ибо я помню, что, вступая в свет, я мог думать и говорить так же, как этот молодой, нерассудительный, но исполненный благородства человек. Осторожность заставляет меня теперь подозревать людей в тысяче случаев, может быть, даже и без достаточных оснований. Если я расположен рискнуть честью и счастьем скорее, нежели причинить страдания бродячему менестрелю, которого в любом случае смогу вознаградить деньгами, то имею ли я право способствовать возможному заговору против короля и облегчать взятие замка Дуглас – объект стольких коварных планов, которые всегда найдут дерзких людей, готовых на их исполнение? Человек, исполняющий мою обязанность, даже будучи рабом своей совести, должен уметь усмирить ложную щепетильность. Клянусь небом: безумие молодого человека, подобного Аймеру, не будет для меня заразительно. Я не потеряю того, что любовь, честь и самолюбие обещают мне в награду за целый год службы. Хотя не весьма приятной и требующей большой осторожности. Я пойду прямо к цели и употреблю в Шотландии ту же бдительность, какую употребил бы в Нормандии или Гасконии. Эй, паж! Кто сегодня дежурный?