Прошло полчаса.
Пятница 23 января 1942 года начиналась как день сугубо тихий. На сухопутных рубежах обороны Севастополя ни одна из сторон боевых действий не вела. Молчали пушки, минометы, пулеметы. Не поднялись в небо бомбардировщики, штурмовики, истребители. Война как будто затаилась. В эти минуты и часы – а они теперь выпадали нередко – чудилось, что смертоубийство закончено, что мирная жизнь возвращается, и наше ремесло востребовано больше не будет. К сожалению, пока верить в это было опасно.
Прислушиваясь к необычной тишине, я приложила два пальца к губам и свистнула. Седых отозвался таким же коротким свистом. Я не спускала глаз с моста и знала, что Федор, прячась в траншее, уже потащил «куклу» на нейтральную полосу. Издали казалось, будто советский часовой, покинув окоп, осматривает местность перед ним. Клюнет ли немец на старинную уловку, применявшуюся еще на фронтах Первой мировой войны?
Выстрел с моста прозвучал глухо, точно кто-то ударил железным прутом по деревянной доске. Короткая вспышка блеснула именно там, где я и предполагала. Честно говоря, я бы тоже выбрала этот закуток. Слева позицию надежно прикрывала металлическая балка. Ружье удобно лежало на согнутом пруте, сам стрелок сидел на пятке правой ноги, коленом упирающейся в разбитую шпалу, левый локоть поставив на левое колено. Наконец ты, сволочь фашистская, мне попался, а то больно зябко тут сидеть! В окуляр оптического прицела я увидела его голову. Фриц передернул затвор винтовки, подобрал гильзу, сунул ее в карман и выглянул из своего укрытия. Правильно говорил Дорогой Учитель: «Никогда не думай, что твой выстрел – последний, не любопытствуй зря!»
Задержав дыхание, я плавно нажала на спусковой крючок.
С высоты пяти метров немец упал на чуть подтопленное водой из ручья, густо заросшее камышом дно Камышловского оврага. Следом за ним свалилась и его винтовка. К моему удивлению, работал он не со снайперским германским карабином «Zf.Kar.98k», а с ружьем системы Мосина, имевшим прицел «ПЕ», конечно же трофейным. Много отличного, совершенно исправного нашего оружия (которое мы, красноармейцы – «разинцы», получить тогда не могли) досталось захватчикам в первые месяцы войны.
Федор, взяв в руки автомат «ППШ-41», остался в окопе: прикрывать мой бросок к пораженному в переносицу врагу. За четверть часа где бегом, где ползком я преодолела камышовые заросли и очутилась возле трупа. Не люблю смотреть на лица мертвых врагов и уж тем более – потом вспоминать о них.
Счет пошел на минуты.
Я быстро обыскала гитлеровца, одетого в маскхалат поверх утепленного кителя. Вот его солдатская книжка, вот погоны, обшитые серебряным галуном, вот красная с черно-белой окантовкой орденская ленточка из второй петли на кителе, вот и знак ордена «Железный крест». Ножом-«финкой», острым, как бритва, я срезала эти вещи. Капитан Безродный будет доволен. Он ценит подобные сувениры и говорит, что они прекрасно дополняют его отчеты о службе разведки в поле.