– Хочу вас предупредить, господин Валери, – сказал Цезарь, доставая из коробки сигару, – я не играю на мелкие взятки. Двадцать тысяч на кон, добор по одной карте, три ставки по первоначальной сумме банка.
Деньги выходили огромные – и Давид медлил.
– Конечно, вы можете отказаться, господин Валери, – самодовольно засопел Цезарь, сверкая лысиной, обнюхивая сигару.
– Я буду играть, – сказал Давид. – Но только в долг – это мое условие.
Чиркнув спичкой, Цезарь раскуривал сигару.
– Наша общая дружба с Лейлой будет порукой вашему слову, господин Валери.
Оба мужчины просили Лейлу банковать, но вместо того, чтобы раздать новые карты, она с яростью отшвырнула колоду.
– У него нет таких денег, – сказала она и тут же повернулась к Давиду: – Хватит ломать комедию – мне пора возвращаться домой.
– Быть в дружбе с такой женщиной и не иметь денег? – миролюбиво улыбнулся Цезарь. – Ты хочешь сказать, что господин Валери… Это всего лишь твой милый блеф, Лейла?
– Я найду эту сумму, господин Маурос, – сквозь зубы процедил Давид.
Лейла метнула на Давида предостерегающий взгляд:
– Смотри, я не стану торговать собой, чтобы расплатиться за тебя.
Но Давид уже забыл о пикировке – он смотрел на один из осколков разлетевшейся колоды. Прямо перед ним, на краю стола, лежала пиковая дама. Лицо этой дамы, наряженной в платье восемнадцатого века, в седом парике, было копией лица Лейлы. Наваждение?
Нет, реальность…
– Господин Валери, – голос противника отрезвил Давида, – так вы играете или нет?
– Играю, – сказал Давид.
Карты были собраны, и Лейла, бросив Давиду: «Черт с тобой», – сдала их – по пять каждому. У Давида на руках оказались две пары: из трефового и бубнового валетов и червонной и бубновой дамы. Он выбросил пятую карту – ненужную семерку пик, и вытащил такую же ненужную тройку треф. Ее он поменял на десятку червей. Десятку – на двойку бубен. Оставалось два хода. И вот тогда он вытащил очаровательную даму треф: она держала в пальчиках голубую розу и многообещающе улыбалась ему! Теперь у него был фулл-хауз. Заманчивая композиция, особенно в том случае, если менять карты предстоит только один раз! Как была нужна ему сейчас дама пик! Воспользуйся он последним ходом, вытяни ее, и у него было бы малоуязвимое каре! Но пиковая дама пряталась где-то в колоде, что до ее копии, то последняя, во плоти и крови, сидела напротив и зло улыбалась обоим игрокам.
– Достаточно, – сказал Давид.
Он видел, как нервничал Цезарь, когда брал первую карту, предназначавшуюся вовсе не ему. Карта оставалась в левом углу взятки толстяка даже тогда, когда Цезарь, обкуривая стол, брал другие карты, с каждым разом становясь все мрачнее. В отличие от Давида, он поменял все пять карт, что вряд ли свидетельствовало об удачной композиции.