Давид повернулся к ней. Он не видел лица Лейлы – золотой луч, пробиравшийся между двух досок, бил мимо, но был уверен, что и сейчас, как всегда, эта женщина смеется над ним.
Лейла взяла его руку:
– Почему ты молчишь? Где ты? Милый?
«Сейчас! прямо сейчас! – стучало у него в голове. – Здесь темно, кругом грохот, никто ничего не услышит. Никто!»
Неожиданно рука Лейлы сжала его пальцы.
– Смотри же! Только тише! Кажется, это он…
На фоне отдаленного светлого проема, через который они проникли сюда, стоял мужской силуэт.
– Кто – «он»? – рассеянно спросил Давид.
– Нет, – прошептала она, когда фигура исчезла. – Наверное, я ошиблась. Идем, – Лейла потянула его за руку. – Идем же. Боюсь здесь оставаться – я обо всем расскажу по дороге.
– Вот уже две недели меня преследует незнакомец, – сказала она, когда они вынырнули из толпы на Весенний бульвар, все дальше уходя от площади. – Впервые я увидела его в театре, мы были вместе с Равенной. Он уже немолод, но крепок, черноволос, смугл, и, как видно, в нем еще горячая кровь. По всему он богат. Один раз увидев меня, теперь он преследует меня всюду. Точно из-под земли появляется за моей спиной. А два дня назад я получила от него письмо, где он признается в любви и предупреждает, что убьет любого, кто будет рядом со мной. Отныне я не безопасная спутница!
Но, шагая с ней рядом, Давид сейчас мучился лишь одним вопросом: «Где и когда?»
– Мы опять друзья? – спросила Лейла, когда они шагали по темной, вымощенной булыжниками улочке.
– Конечно, – не моргнув и глазом, ответил он.
Отголоски орудийных залпов и зарницы фейерверков были тут единственным, что напоминало о празднике.
Лейла поежилась:
– Прохладно. Не слишком ли далеко мы зашли? Ты, кажется, хотел о чем-то поговорить со мной, а сам молчишь. Нам стоит поторопиться. Герцогиня уже заждалась меня…
Давид замедлил шаг, и Лейла, не заметив этого, оказалась впереди. Вспышка разноцветных огней озарила крыши домов, зажгла темные окна, россыпью прокатилась по платью Лейлы и ее волосам… Давид стремительно выбросил руку из-за спины и направил дуло револьвера на затылок Лейлы. В эту минуту кто-то окрикнул его – громко и гневно:
– Эй, вы, сударь!
Давид рывком оглянулся. Над площадью Пальма-Амы взорвался и таял золотой букет. На середине улицы, в двадцати шагах от него, стоял человек. В распаде угасающих огней Давид увидел на лице мужчины маску. Правая рука незнакомца, как показалось ему, нырнула за отворот смокинга…
– Стреляй, Давид, не жди, – услышал он голос у самого уха. – Он убьет тебя. Стреляй же!
И тогда он вздрогнул от выстрела, от неожиданно сильной отдачи в ладонь. Человек сделал два шага по направлению к ним, затем отступил и повалился на мостовую.